– Мы знакомы? – Билли приподнял бровь, надеясь, что это недоразумение и у него с врачом нет общих знакомых.

– Вы добрый приятель моей матери.

– Правда? – спросил Личфилд, стараясь держаться официального тона, но против воли польщенный.

– Си-Си Лайтфут, – подсказал доктор.

Билли не удержался от удивленного восклицания. Он хорошо знал Си-Си, музу знаменитого модного дизайнера, скончавшегося от СПИДа, в те дни, когда у кутюрье еще водились музы. «Как я скучаю по тем временам», – подумал Личфилд.

– Как поживает ваша матушка?

– О, ее ничто не берет, – ответил доктор, причем в голосе смешивалось отчаяние и веселое удивление. – Здесь у нее двухкомнатная квартира, в Беркшире дом, там она в основном и живет.

– Чем же занимается миссис Лайтфут?

– Мама ведет удивительно активную жизнь для своего возраста – занимается благотворительностью, спасает лошадей...

– Как благородно, – отметил Билли.

– А вы как себя чувствуете? – спохватился доктор.

– Не очень, – ответил Личфилд.

– Тогда вы пришли по адресу. Мы в два счета приведем в норму ваши чувства.

Таблетки действительно помогли. Конечно, они не решали всех проблем, зато Билли перестал себя изводить – ему все стало безразлично.

Присев у барной стойки, Личфилд заказал стакан воды. Поглядывая на Тайера Кора, он отчасти пожалел юнца: что за ужасный способ зарабатывать себе на жизнь! Молодой человек наверняка полумертв от унижения. Кор сидел совсем рядом, в нескольких футах, но их разделял океан тридцатилетнего опыта. Билли решил не морочить себе голову чужими проблемами и со стаканом воды в руке пошел обрабатывать зал.

Через полчаса ленч был в полном разгаре.

– Я обожаю вашу героиню! – кричала женщина в вышитом костюме, перегнувшись через Билли, желая дотянуться до кумира – Шиффер Даймонд.

Шиффер подмигнула Личфилду.

– Я надеялась, хоть здесь не будут говорить о сериале, – комически пожаловалась она. – Мне обещали.

С начала показа «Госпожи аббатисы» на канале «Шоутайм» на Шиффер со всех сторон сыпались приглашения, и сегодня она решила побаловать себя на маленькой «поляне» нью-йоркского общества. Ее опекали и всячески обхаживали. Пока в активе Шиффер был роман со знаменитым миллиардером, оказавшимся умнее и приятнее, чем можно было ожидать (правда, после трехчасового ужина он заявил, что они не подходят друг другу и вместе им делать нечего), и известным кинорежиссером, который был не прочь жениться в третий раз. Сегодня Шиффер пришла вместе с шестидесятитрехлетним Дереком Браммингером, корявым и морщинистым, как дуб, да еще исклеванным оспинами от старых прыщей. Его два года назад уволили с поста президента крупной медиакорпорации, выплатив восемьдесят миллионов компенсации. Браммингер недавно вернулся из годичного кругосветного круиза, за время которого безуспешно пытался найти себя.

– Я почувствовал, что пока не готов быть пенсионером, – утверждал он. – Мне еще рано уходить со сцены.

– И я пока не собираюсь уходить со сцены, – весело сказала Шиффер.

За соседним столиком рядом с Тайером Кором сидела Аннализа Райс.

– Наверное, вести блог – очень интересное занятие, – сказала она.

– Вы сами пробовали? – спросил Тайер.

– Я рассылала е-мейлы.

– Вести блог любой может. Всего-то и дела, что засирать Интернет, – заметил Тайер с презрительным смешком.

– О, я уверена, это неправда.

– Правда, правда, – устало сказал Тайер. – Это самый дерьмовый способ зарабатывать на жизнь.

– Ну, не хуже, чем у адвокатов, – пошутила Аннализа.

– Разве что, – согласился он. – Я мечтал стать писателем. А вы?

– Я всегда хотела стать юристом. Это ведь не профессия, а диагноз, как говорится. Сегодня я пришла увидеть произведение искусства, о котором говорит весь Нью-Йорк, а это оказалась пара кроссовок и пластмассовый динозавр, приклеенный к детскому одеяльцу. За полмиллиона долларов!

– Вас это не бесит? Меня бесит. Мы живем в мире обманщиков и ничтожеств.

– Ну, может, детское одеяльце одного человека – произведение искусства для другого, – улыбнулась Аннализа.

– Неоригинально, – скривился Тайер, залпом допив третий бокал шампанского.

– О, я не оригинальничаю, – сказала Аннализа без всякой злости. – Здесь и без меня полно оригиналов. Просто все еще пытаюсь понять Нью-Йорк.

Тайер невольно подумал, что эта рыжеволосая женщина – одна из самых приличных людей, которых он встречал на подобных тусовках.

– Если бы вы были символом эмоций, то каким? «Смайликом»? – спросил он.

Аннализа засмеялась:

– Нет, недоумевающей рожицей.

– Ага, в отзывах о детском одеяльце за пол-лимона. Надеюсь, вы его не купили?

– Нет. Мне хватает огромного аквариума, который приобрел муж.

– Аквариума? Где же вы живете? – небрежно поинтересовался Тайер.

– Пятая авеню, дом один.

Тайеру оставалось сложить два и два: перед ним сидела Аннализа Райс, которая поселилась в квартире миссис Хотон. Ее муж – Пол Райс, кровосос из хеджевого фонда, который к тридцати двум годам сколотил многомиллионное состояние. Покупка триплекса удостоилась упоминания в разделе недвижимости The New York Observer.