— Ты должна бояться света, демон, — пошутил Стефан.

Так было и в ее семье. Зажигая маяки для солнца, они отступали, снимали маски и возвращались к огню людьми.

Она кивнула и подыграла, отступила вместе с демонами-козами к краю собравшихся жителей деревни. Все знали свою роль. Они легко играли.

Мужчины с факелами пошли сквозь толпу, озаряя охапки хвороста с вырезанными дисками солнца на вершинах. Башни огня горели ярко и высоко, и другие жители зажигали свои факелы от этого огня. Тьма отступала, сдаваясь от их общего света.

Один за другим, жители деревни снимали маски, пока не остались только лица людей. Бригида сняла и свою, но среди шерстяных накидок и незнакомых лиц она вжалась в шкуру медведя и держалась с краю. Если мамуся правильно поняла свой сон, может, не только у Дариуша тут были плохие помыслы. Она не будет выходить на свет без необходимости.

Стефан тоже взял факел, озарил светом огня ее лицо, и она прищурилась. Похоже, он не собирался позволять ей прятаться.

— Теперь мы отпразднуем внутри, — он улыбнулся и указал на толпу, идущую в поместье.

— Но…

Он улыбнулся шире и покачал головой.

— Ничего. Даже в лесу ты знаешь, что тот, кто не пьет с нами, познает молнию Перуна.

Это она знала. Когда молились богам, важно было единство, общая сила многих сердец, многих голосов, многих душ. Чем больше людей собиралось вместе, тем вероятнее боги слушали, и она не хотела лишать своей силы общую молитву.

Они присоединились к толпе, и она вытянула шею, пытаясь все разглядеть над головами толпы — множество румяных лиц, смех, дубовый дверной проем, ведущий в большой зал.

Потолок поднимался высоко над ней, арки были из стволов больших дубов, а стены — из камня. Красочные гобелены и камин выше ее головы придавали месту уют. Вечнозеленые ветви украшали дверные проемы, на тележках раздавали колбасу, ветчину и потрясающий смалец, их ждал ржаной хлеб.

Дом был куда больше внутри, чем она ожидала, и он гудел голосами, пока толпа занимала места за длинными столами с белыми скатертями, уставленными графинами с пивом и вином, хлебом и маслом, тарелками, ждущими горячие блюда.

Толпа была большой, но мест было больше, чем людей. Тут было так же, как дома, где мама и мамуся накрывали за столом и на случай неожиданного гостя. Говорили, Велес ходил по миру смертных только в эту ночь, скрытый в облике человека. Если прогнать кого-то из дома в ночь Коляды, это могло разгневать Его демонов. Никто не прогонял незнакомцев в эту ночь, не обижал их, ведь следил Велес.

Она прошла за Стефаном, он обходил людей, направляясь к главному столу, стоящему напротив остальных, словно луна, следящая за своим царством. Каспиана было сразу видно из-за светлых волос, он сидел там с матерью, отцом и еще двумя мужчинами.

Васильковые глаза Каспиана поймали ее взгляд, расширились, и он тут же встал и подошел к ней.

— Ты тут, — его низкий голос переливался от веселья. Щеки пылали.

— Да… тут, — пролепетала Бригида, хотя смотрела на его лицо, так что не была уверена, что именно сказала.

Он остановился перед ней, хотел обнять ее, но замер. Она держала его за эти сильные ладони много раз за последние несколько недель, обводила мозоли на его ладонях, гадала, как ощущались бы его руки вокруг нее снова. Как-то раз, когда русалки чуть не забрали его, она обняла его на берегу озера, ощутила его грудь напротив нее, но тот миг был омрачен тревогой и страхом, и он еще не повторился.

И не должен был повториться в зале, полном настороженных жителей деревни.

Кашлянув, Каспиан сцепил ладони за спиной.

— Прости, что не смог встретить раньше, — сказал он, понизив голос, посмотрел в сторону матери за столом. — Меня задержали, но, прошу, присаживайся.

— И я тебе рад, — пробормотал Стефан, и Каспиан склонил голову и ухмыльнулся.

— Что? Ты тут, Стефан? Я не заметил, — его глаза сияли, Каспиан взглянул на Бригиду и подмигнул, а потом дружески ткнул Стефана кулаком в плечо.

— И не нужно. Ты не заметил бы и костер, если бы Бригида стояла рядом с ним, — Стефан показал язык, пока она переминалась с ноги на ногу. Они явно шутили. Среди богато наряженных гостей она выглядела как дикий зверь, пробравшийся в заднюю дверь.

Каспиан протянул руку к ней и кивнул на стол.

На нее хмуро смотрела леди Рубина, камень из плоти в замысловато расшитом красном платье, выглядя величаво. Мужчины с ней — отец Каспиана и двое других — были украшены не меньше, в яркой ткани с золотом.