Возле конюшни высокий худощавый жрец возмущался и яро жестикулировал, утверждая, что все лошади принадлежат ему, и он имеет право забрать их, когда пожелает. Бруснир вопросительно взглянул на Элерию. Она покачала головой:

— Нет. Ему принадлежит серая в яблоках и светло-мышастая. Остальные мои.

Спору их не суждено было разрешиться. Запыхавшийся дозорный подбежал к ним и доложил командиру:

— В четырехстах шагах от деревни толпа ворлоков. Они идут сюда.

— Сколько? — спросил Бруснир.

— В темноте не видно, — смутился дозорный.

Деян визгливо охнул и бросился бежать к церкви. Его телохранители рванули за ним.

— Смотрите-ка, а как же лошади? — засмеялся Шаймор и вытащил меч.

— Зовите остальных, — Бруснир кивнул на дом, стоящий на отшибе — Заманим ворлоков туда. Нужно, чтобы их набилось как можно больше. Пробьем заднюю стену и выйдем через пролом. Потом дом сожжем.

Воины согласно кивнули.

— Шаймор, возьми нескольких ребят, подготовьте жилище. Мы приведем тварей. Элерия, иди в таверну. Запритесь и сидите там тихо. Идемте, — обернулся Бруснир к остальным и первым зашагал навстречу порченым неведомой силой тварям.

Шаймор вошел в дом, мельком отметил обветшалую обстановку, в беспорядке разбросанные вещи, возможно, забытые хозяевами второпях. Этому жилищу, повидавшему, наверное, тихие спокойные вечера, детский смех, вальяжную поступь кота, предстояло сгореть в огне. Шаймора, казалось, забавляло все происходящее или же он обладал редкой способностью воспринимать жизнь такой, какая она есть. Задорно стрельнул заклинанием — дверь обиженно хлопнулась на пол. Воины расчистили комнаты от мешающей мебели, в противоположной от входа стене пробили дыру.

Ждать пришлось недолго. Отступая с боем, в дом вошли вальдары. Бруснир шел последним, а за ним неслась огромная толпа серых монстров. Битва продолжилась внутри дома. Вальдары пытались заманить туда побольше ворлоков. Дольше всего задержались у выхода. Бруснир и Шаймор перегородили проход и бились с тварями, выигрывая время. Один из ворлоков, растолкав своих собратьев, дотянулся до Шаймора. Жизнь вальдара быстро потекла в монстра, наполняя его силой. Меч Бруснира свистнул, разрубая воздух и чудовище. Половинки уродливого тела упали к ногам воина, они извивались и пульсировали. Внутри что-то противно булькало, а когти все еще царапали пол. Бруснир отшвырнул тварь ногой, подхватил ослабевшего Шаймора и выскочил из дома. Приказал:

— Жгите!

Вальдары соединили усилия в мощном заклинании. Жилище вспыхнуло, словно стог сена. Пламя утробно загудело и рвануло жадные лапы высоко в небеса. Мириады искр осветили ночь. Дом, верой и правдой служивший людям, отдал свою жизнь.

— Ты в порядке? — спросил Бруснир друга.

— Нормально, — отмахнулся Шаймор и попытался стоять самостоятельно. Его слегка пошатывало.

В доме погибла едва ли четверть ворлоков. Остальные обошли вокруг и снова напали. Вальдаров постепенно теснили к таверне.

Жрец заперся в церкви Трехликого со своими последователями и наблюдал за происходящим сквозь щели в забитом окне. И он, и его паства были близки к панике, когда увидели ворлоков. Деян перепугался, как никогда в жизни. Его вера не помогала успокоиться. Она трещала по швам перед лицом мучительной и неминуемой гибели. Разве когда-нибудь Трехликий являл ему доказательства своего существования? Нет. Но и он никогда не делал для своего бога что-нибудь значительное. Злокозненный ум услужливо подсказал что может понравиться божеству.

Деян встал посреди церкви, воздел руки к небу, и речь его зазвучала набатом.

— Настал час покаяния! Час расплаты за грехи человеческие! Трехликий Бог не желает простить вас. Молитесь, несчастные! Ибо настал ваш смертный час! — жрец сделал многозначительную паузу, наслаждаясь эффектом, произведенным на слушателей. Лицо его светилось мрачным торжеством. — Люди посмели вмешаться в то, что им неподвластно. Бог карает вас за это. Мир утонет в крови!

Голос его эхом гулял под сводами церкви, причудливо отражаясь от них и проникая липким страхом в души собравшихся.

— Лишь у самых верных последователей Трехликого есть шанс спастись… — бросил Деян надежду своей пастве.

Люди зашептались. Всем хотелось спастись. Никто не желал умирать и, вот прямо здесь и сейчас, расплачиваться за грехи. Послышались вопросы:

— Как нам спастись? Деян, скажи, что нам делать! Мы готовы на все!

Жрец обвел всех горящим взглядом полубезумных глаз. На его морщинистом лице плясала кривая усмешка. Он и сам поверил в то, что говорил:

— Нужно принести жертву. Трехликий пощадит нас, узрев раскаяние и дарованное подношение.