— Никто. Я понял это сам. Ты сильно изменилась и вместе с тем осталась прежней. В первое мгновение как я увидел тебя, я понял, что нескладный парнишка Кэлл мне кого-то напоминает, но я не сразу понял кого. Сначала твоя ненависть сбивала меня с толку, но в итоге именно она и навела меня на мысль, кто ты есть на самом деле. Кто еще, кроме тебя мог так меня ненавидеть? — и грустная улыбка тронула упрямые губы, смягчив черты сурового лица. — Потом были фразы про то, что в ту страшную ночь ты был в Нигаро. Но сколько не пытался, я не мог вспомнить семилетнего мальчика. Потом я увидел у Маркуса свой подарок, голубую шелковую ленту для волос. Ты использовала ее, чтобы остановить ему кровь. И попросила вернуть назад, как что-то ценное.

После этих слов Камилла осторожно погладила левое запястье, где уже привычно была повязана лента.

— Ты дралась с Амиром, используя его же приемы. Я прекрасно помню наши тренировки и знаю, насколько хорошо ты владеешь клинком. В тюрьме у диких я услышал историю про перстень, и кроме некоторых деталей, которые ты намеренно изменила, она совпадала с той, что происходила на моих глазах много лет назад. Обручальный перстень Дони, снятый с пальца погибшей дикарки. Мне продолжать?

Ответом ему было молчание, но теперь ему самому было необходимо всё рассказать, выплеснуть размышления этих тревожных дней, когда в его жизнь вновь вошла она.

— Потом демон признал в тебе слугу Тьмы. Живые никогда не видели Темного Лорда, он за гранью и служат ему лишь души. Демон дал мне еще одну подсказку, и я не сразу понял ее значение. Но главное — твои глаза. Глаза Камиллы всегда лучились добротой, озорным любопытством, любовью и светились голубыми искрами самой жизни. Твои были карими, безжизненными, в них горела только ненависть и злость, но постепенно все менялось, в них появилось и любопытство, и озорство. Но стоило увидеть в них упрямое или требовательное выражении как всё встало на свои места. Неважен цвет глаз, важно, что они отражение души, а душа твоя не изменилась.

Сказав это, Рэймонд неторопливо стал приближаться к Камилле и остановился всего в шаге от нее. Она же смотрела на него как завороженная. На первый взгляд он был спокоен и собран, настоящий боец, ни страха, ни напряжения не выражала его фигура. Чтобы посмотреть ему в лицо Камилле пришлось задрать голову, его выражение было серьезное, только в глазах светилась неизбывная нежность, острая боль и тоска.

— А еще, — уже тише произнес он, отчего его хриплый голос как по струнам прошелся по ее натянутым нервам, заставляя всю кожу покрыться мурашками, — тебя невольно выдал Доминго. Осматривая тебя после стычки с драконами, он понял, что ты девушка, но никому не сказал, а пытался оберегать тебя сам. И тогда на поляне в горах и после того как мы вернулись из плена он невольно проговорился, сказав на тебя «она».

Медленно подняв руку до уровня ее лица, осторожными касаниями длинных пальцев, он убрал черные пряди с ее лица, заправив их за ушко. И только неловкие движения выдавали его волнение. Эта невинная ласка подняла волну возбуждения в хрупком теле девушки. От его прикосновений по телу разливалось тепло, а внутри словно что-то защемило. Это было прекрасно и ужасно одновременно. Покачнувшись, боясь потерять равновесие и упасть прямо в объятия Реймонда, Камилла отступила на шаг назад. Наваждение ослабло, и надо было закончить то, зачем она вернулась.

— Бери мечь, Рэймонд, нам надо решить старое дело! — стараясь, чтобы ее голос звучал увереннее, строго прошептала она.

— Нет, — тихий полушепот и отрицательное покачивание головы.

— Я должна победить тебя в честной схватке, только так я выполню свою клятву, — отчаянье накатывало на нее, голос срывался.

— Нет! Ты должна открыть глаза и победить свои страхи и предубеждения. И если тебе для этого надо убить меня, то пусть так и будет. Но я не буду с тобой драться, — твердость и абсолютная уверенность слышались в каждом слове, сказанном капитаном стражей.

В этот момент послышался мерзкий писк, предшествующий появлению демонов. Камилла как подкошенная рухнула на колени, и если бы не сильные руки Рэймонда, то со всего размаху приложилась бы об каменный пол. Меч выпал из ее ослабевших рук и со звоном отскочил в темноту. Лицо исказила гримаса боли, глаза закатились и только тихий стон, срывавшийся с ее губ, говорил о том, что она в сознании.

Пространство смотровой площадки озарила яркая синяя вспышка. На мгновение, сливаясь с красными отблесками факелов, она окрасила пространство вокруг в зловещий пурпур.

— Так, так. Простите, Форус, но, кажется, кто-то уже занял наши места в первом ряду, — насмешливый сиплый голос заставил Рэймонда напрячься.

— Глупые людишки! Сейчас я выпью их, и эта досадная неприятность исчезнет с нашего пути. А мы сможем насладиться вашим триумфом князь Дамир, — второй голос больше походил на шипение змеи, чем на громкий шепот человека. Демон.

Осторожно уложив Камиллу на каменные плиты, подальше от центра площадки, Рэймонд встал с колена и обернулся. Из портала вышли двое. Вперед вышла высокая фигура демона, закутанная в плащ. Она медленно и неторопливо плыла на встречу с Рэймондом и Камиллой, обещая неприятное близкое знакомство. Его темный плащ развивался и клубился вопреки порывам ветра. Под капюшоном клубилась черная холодная мгла. Вторым был невысокий коренастый мужчина в одежде диких. На его черепе красовалась причудливая коса от темечка до самого затылка. Все остальное было выбрито по традиции племен. В неровном свете факелов были видны диковинные татуировки на его черепе, спускающиеся на лоб, скулы, нижнюю челюсть и шею, причудливо обрамляя лицо. Чем больше татуировок, тем более уважаемым был человек в племени и более высокое положение занимал. В отличие от своих соплеменников князь не надел на свой мощный торс ничего, кроме меховой жилетки, не скрывающей накачанных рук и обнаженной груди, покрытой густой растительностью. Широкие полотняные штаны спускались свободно и были заправлены в невысокие мягкие сапоги. Его лицо, в молодости без сомнения красивое, портил кривой сломанный нос. Широкие густые брови низко нависали над глазами, глядевшими на мир жестоко и презрительно. Под глазами залегли тени, в уголках собрались складки, добавляя возраст еще довольно молодому мужчине. На лице красовались темные усы и неопрятная густая борода, обрамляющие жестокий рот. По мере того как князь Дамир разглядывал капитана стражей и бесчувственного мальчишку, выражение его лица менялось, сначала оно было насмешливо-презрительное, затем заинтересованное, потом в глазах вспыхнуло узнавание и удивление, а по лицу расплылась недобрая улыбка тирана.