Даже несмотря на кровавые отметины — а их было много — он двигался быстро и уверенно. Высокий, с широкими покатыми плечами и хорошо развитой мускулатурой. Не уверен, что он владеет оружием, но и без этого мы могли бы пробиться, если были бы на одной стороне. И что заставило этого мужчину покорно опуститься на колени? Неужели страх? Сомневаюсь.

Пока он стягивал мои цепи на руках и скреплял быстро принесенными кандалами ноги, я осторожно изучал его поведение. И заметил две вещи: его руки начали дрожать, когда коснулись цепи, а на лице появилось беспокойство. Или мне так только показалось: до сих пор перед глазами все немного расплывалось от выворачивающей боли.

Когда раб закончил, меня рывком подняли на ноги и подхватили за предплечья. Цепь натянулась, заставляя сгорбиться, но вместо этого я наоборот выпрямил спину. Пусть лучше железо прорежет запястья, чем эта тварь решит, что я сдался.

Как будто услышав мои мысли, она подошла вплотную и поддела окровавленным кончиком меча мой подбородок. От такой близости стало не по себе. Я до сих пор не знал, кто она. Никогда не видел ее раньше и не представлял, зачем она выкупила меня у работорговца. Но один взгляд лишенных сострадания карих глаз сказал мне о многом: она точно знает, кто я.

В этот раз у меня действительно на секунду подогнулись ноги. Имени она знать не может, но как-то могла узнать о моей силе. А с ней только один путь — в столицу.

— Мое имя Эвели Ш’иир. Ищейка Тайной Службы Его Величества Императора. И кто бы ты ни был, ты заплатишь за жизни моих людей, — у нее оказался тихий вкрадчивый голос, и я понял, что недооценил лидера. Одежда кочевников скрывала все возможные символы принадлежности, но я должен был догадаться.

Я не счел нужным отвечать. Зачем? Мы уже увидели, кто из нас на что способен. Но ничего не ответил я не только поэтому: страх не дал даже пошевелиться. Страх от того, что меня ждет — та встреча, которой я желал и боялся все десять лет рабского существования. А она всматривалась и всматривалась в мое лицо, следя за моими эмоциями, которые я безуспешно пытался контролировать.

Мне ведь нужна была возможность попасть в столицу. Теперь она появилась, только вместе с ней — цепи и прихвостни Службы, которым я уже показал, чего стою. Что будет, когда ищейка доставит меня к бра… Ясону? Или к Службе? Или на меня имеют виды Жрецы? На кой-то черт я понадобился кому-то именно сейчас. Хотя не думаю, что меня прекращали искать.

Все эти вопросы не помогали поддержать уверенность, но внутренний голос не так-то просто заткнуть, когда многие годы он был едва ли не единственным собеседником.

— Ничего не скажешь? — испытывающе спросила она, но я не понял причину ее любопытства.

— Ничего.

Она улыбнулась, обнажив крепко сжатые зубы, как улыбнулась бы сама Смерть, и невероятно резко ударила яблоком меча по правой руке. Не ожидая такой боли, я вскрикнул и захрипел, пытаясь ухватиться за серьезно ушибленное место: попала точно по нерву, лишив руку чувствительности и подвижности. Но меня только ухватили крепче, вдобавок грубо вцепившись в волосы.

— Тогда верните его на место и не спускайте глаз. Иначе я доделаю то, что не получилось у него.

Киан

Как только Рич и Арон, два брата, уволокли Ариэна в повозку, Госпожа направилась к Лексу. Едва держась на ногах, я побежал за ней. Парень, стиснув зубы, крепко зажимал пальцами правое предплечье. Колотая рана оказалась опасной, но не смертельной. Смертельной могла стать кровопотеря: вся правая половина рубашки потемнела от крови, но Госпожа умела лечить любые раны. Эта не станет исключением.

Только на этот раз приказов я не дождался: она легко справлялась сама, пока не подоспел Арон с медицинскими инструментами и чистой скрученной тканью. Я был не нужен, и эта мысль лишила меня сил намного быстрее, чем кнут. Госпожа больше не доверяет мне.

До глубокой ночи мы с Ароном копали могилы, что после нескольких тщетных попыток пробить подручными инструментами грунт представлялось нереальным. Но, как оказалось, просто нужно было время. Никто не говорил о необходимости делать эту работу и тратить на погребение — как и все мы — безликих людей почти целый день, просто альтернатива была слишком мерзкой. Я хорошо помнил тот отвратный запах разложения, который однажды окутал всю пустошь. Тогда запах преследовал нас все трое суток пути, за которые любая еда, только-только попадая в мой желудок, тут же просилась обратно. Ад и без того начинался в ежедневный солнцепек и частое безветрие, чтобы ко всем лишением добавлять еще и отсутствие в легких воздуха.

Спина болела, и, к тому моменту, когда мы сгрузили последнее тело на метровую глубину, я по-настоящему испугался свалиться с ног. Рубашка пропиталась кровью и прилипла к коже, и от этого каждый наклон становился еще болезненнее, но не жаловаться же на это Арону. Вольному.

Наверно, я бы все-таки упал, если бы не услышал свое имя, произнесенное женским голосом. Внутри все сжалось от забытого за эти часы работы ожидания. Я опустил на землю железную лопасть и направился к повозке Госпожи. Облокотившись на кузов, Она сложила руки на груди и ждала меня. В темноте я плохо видел Ее лицо, даже в свете костра. Но первая мысль, которая возникла в голове, опять пришла не вовремя: Ей наверняка холодно.