Чаплин старался держаться позади всех, иногда высказывая своё мнение, если им интересовались. Правда, всё время выражал нейтралитет к той или иной работе, дабы не расстроить детей.

Они подходили к последнему стенду, за которым стояли трое пингвинов: два мальчика и одна девочка. Они кого-то сильно напомнили Клаусу…

– Миссис Дана, – сказал заместитель, – это наши новенькие ученики. Позвольте вам их представить… – и он начал называть каждого из них по имени.

Императорского мальчика звали Чакли Смитом. Он не был хорошим учеником, но и не был плохим. Учителя полюбили его за оригинальность, которая иногда выходила за рамки нормы, особенно, на уроках черчения, где мальчик любил отойти от темы занятия и начать рисовать что-нибудь своё, крайне вызывающее.

Императорскую девочку звали Евой Бушмен. Она наоборот боготворила учёбу. Весь педагогический состав положительно отзывался об этой юной леди; только один библиотекарь постоянно ругался на неё. Она любила засидеться с книгами допоздна. Иногда её приходилось оттаскивать за крылья от очередной энциклопедии или глоссария.

Последнего же, королевского пингвина, звали Олли Андерсоном. Он не разговаривал… ни с кем, даже с одноклассниками. Но несмотря на эту странность, мальчик прекрасно чертил. Клаусу довелось стать свидетелем, как Олли искусно обращается с грифелем, а его манера черчения походила на манеру Элизабет Муни. Поэтому многие схемы, представленные на стенде, напоминали учителю о своей подруге, что не могло его не развеселить.

После короткого знакомства, Чакли Смит поприветствовал остальных судей и приступил к презентации:

– Наше изобретение не является чем-то новым, – начал говорить он, – оно, скорее, развивает идею наших предков, которые осмелились поспорить с самой природой и её устоями. Я говорю о печально известном проекте “Летающий пингвин”, дорогие судьи; о проекте, который посеял надежду в наших сердцах наконец-то увидеть мир свысока…

Конец ознакомительного фрагмента.