— Объясни.

— Не могу. А вот о себе расскажу. Ты настой-то пей, остыл, поди, уже. Хочешь, горяченького подолью?

Серафима поднялась, засуетилась. Я не торопил, чувствовал, с мыслями бабушка собирается, волнуется, страшится прошлое ворошить.

— Моя мама, Янушка, родилась в Ассии, в королевском дворце. Когда пришло время, вышла замуж. Не за принца иноземного и не за вельможу ко двору приближённого. А за простого дворянина с приграничья. Где уж она увидеть его смогла, я не знаю. Но противиться тому браку никто не посмел.

Асские принцессы всегда сами себе пару выбирают. Их неволить с давних времён запрещено. Сила в принцессах спит немалая. Её на свет без страховки выпускать опасно. Вот та самая пара, что выбирает себе молодая веда, и есть якорь, за который она всегда удержится. Рядом со своим избранником принцесса чувствует себя счастливой, а потому с проснувшейся силой совладать способна. А несчастная ведьма — непреодолимое бедствие. Потому силу в веде только взаимная любовь пробудить может.

Я выросла в приграничье. Во дворец маму иногда призывали, когда помощь её требовалась. А меня она с собой до времени не брала. А когда я в девичью пору вошла, и мне на балу в столице случилось побывать. Встретили нас приветливо. Мужчины мною восторгались. Хоть и не чистых королевских кровей, но невестой я считалась завидной. Да только никто мне из асского дворянства не глянулся. В отличие от радежского посла. Он от меня тоже глаз отвести не мог. Король Ассии веками соблюдаемого обычая нарушать не стал. Нам позволили пожениться. Да только не долгим было наше счастье. Я тогда ребёночка ждала, когда муж мой погиб, забрало его море. Корабль, на котором он с посольством плыл, в зимний шторм попал, никто не спасся.

Веды своих мужчин редко переживают, тихо угасают вслед за ними, не может веда быть несчастной. Но я ребёночка носила. А когда Ждана родилась, она моё сердце любовью наполнила, своими крошечными ручками на этом свете удержала. Но из Райта мы с дочкой уехали. Вот на этот самый хутор. От людей да от греха подальше. Природа, в своей щедрой красоте, моим якорем стала.

Князь, отец Рдына, о моём даре знал. И в помощи я ему не отказывала. Навещал он меня время от времени, когда совет требовался. А однажды привёз он ко мне своего наследника. Вот тогда-то беда и случилась. Увидела моя Ждана княжича Рдына и дрогнуло её сердечко. Но Радеж не Ассия. Не пара княжескому наследнику дочь ведьмы и травницы. Да только, Рдын тоже к чарам моей дочери равнодушным не остался. Не смогла я их разлучить, закрыла глаза, принимая неизбежное. Тут, на хуторе, и любились. Князь, может и догадывался, но не вмешивался, лишь бы всё в тайне оставалось.

А потом старый князь умер. Рдын взошёл на Радежский престол. Приезжать к нам стал реже. Дела княжества много времени и сил у него отнимали. Но Ждану Рдын по-прежнему любил. Между такими парами чувства до последнего вздоха не остывают. И когда князь Рдын себя на Зиде жениться принудил, он и Ждана одинаково страдали. Радеж всегда был для князя превыше всего. И Ждана его поняла, осуждать не стала. Вот только делить своего мужчину веда ни с кем не способна. После женитьбы князя не виделись они больше.

Когда князь Рдын за невестой поехал, моя дочь поняла, что ждёт от него ребёночка. Но Рдыну о том не сказала. Родила Ждана тебя, Ян, здесь, на хуторе. И, оставив моим заботам, тихо угасла. Тебе ещё и года не было.

Никто о тебе, Янушка, не знал. Берегла я тебя, тобой к жизни этой привязана была. А когда подрос, отдала отцу на воспитание. А чтоб легче вам обоим было, накрыла пологом твою память, вывела на дорогу, отведя от тебя ненадолго чужие глаза, чтобы возник ты перед всеми внезапно. Ты старший сын князя Рдына. И пришло время тебе, Дастарьян, узнать об этом.

Я молчал, потрясенный Серафиминым рассказом. Осознать и принять услышанное оказалось сложно. Почему-то зацепился за самую очевидную мысль.

— Так ты, и правда, моя бабушка?

Улыбнулась грустно.

— Гляди ж ты, не отказался от старухи.

— Бабушка! …Родная моя, — обнял, прижал к своей груди.

А потом спросил, не зная ещё отчего мне так важен её ответ.

— Ты так рано без мужа осталась. Если смогла жить дальше, за ним не ушла, почему в другом мужчине якорь для себя отыскать не попыталась?

— А не существует для веды другого якоря, Ян. Один он на всю её жизнь. Пока судьбу свою не встретит, живёт с кем пожелает. Как-то и не принято принцесс ограничивать, больно уж натура у вед страстная, а судьба не всегда спешит ту самую встречу ей подарить. А когда она с парой своей встретится, других мужчин к себе больше не допустит. Не сможет более ничьих прикосновений вынести.

— Совсем не сможет?

— Совсем, — рассмеялась отчего-то бабушка. — Вельдара твоя судьба, Ян, а не Льена. Чувствовала я, что не стоило мне то зелье для князя готовить. Пусть бы шло всё своим чередом. За время траура много чего случиться могло бы. А главное, Вельдара твоя была бы свободна. А что теперь делать, не знаю. Ты-то чего от неё нос воротишь? Ведь не безразлична она тебе? Или молчит сердце?

— Не молчит, — усмехнулся, давя подступившую горечь. — Клятву я Льену дал. Связал ею себя навсегда.

— И что ж это ты всем клятвы раздаешь? — сердито фыркнула Серафима. — Небось, и Рдын с тебя клятву стребовал? В чём хоть клялся-то?

— Льену- его интерес всегда впереди своего ставить. А князю Рдыну, что Радеж всегда будет для меня превыше всего.

— Ну, тут я и сама догадаться могла. До конца своих дней Рдын верен себе оставался. Радеж превыше всего. С тем и умер. Хороший у тебя, Ян, отец был. А брат подкачал. И главное, то, что для князя важным было, для наследника его — пыль.