— Догадываюсь, — ласково улыбнулась Эльг, — но только догадываюсь…

— Я люблю тебя, — просто сказал Элл. — Кажется, я полюбил тебя в тот момент, когда впервые увидел тебя во дворце, хотя тогда мы оба были еще детьми…

— Почему же ты до сих пор молчал? — укорила юношу виконтесса.

— Я калека, — горько вздохнул король. — Ты заслуживаешь лучшего мужа…

— Чушь! — выдохнула Эльг. — Ты сейчас сказал чудовищную глупость. Я заслуживаю любимого мужа, а не «лучшего» или «худшего». Ты не с того начал. Почему ты не спросил, как я отношусь к тебе?

— Потому что я боюсь загнать нас обоих в угол, из которого нет выхода, — едва слышно признался Элл, а потом его голос внезапно окреп. — Вот уже год я ломаю себе голову, пытаясь придумать что-нибудь путное. Я очень боюсь за тебя. Я пытался скрыть свои чувства к тебе…

— Не очень умело, — фыркнула виконтесса.

— Возможно, — согласился король. — Понимаешь, у меня очень много врагов. Самого меня защищают дуэргары, поэтому враги могут нанести мне удар, лишь поразив самого дорогого для меня человека. Вот почему я хотел скрыть свою любовь к тебе…

От стены отделилась до этого момента незаметная фигура Мандрагоры.

— Вы действительно плохой актер, король, — прошелестел тихий голос темного эльфа. — Только слепой не заметил бы, как вы смотрите на эту юную леди. После первого вашего влюбленного взора мы сами взяли виконтессу под свою защиту.

— Я не знал об этом, — растерялся юноша.

— Теперь знаете, — сообщил эльф-убийца и вновь скрылся в тени.

— А еще меня останавливала твоя порядочность, твое благородство, — упрямо продолжил Элл.

— Я ослышалась, или ты сказал очередную глупость? — рассердилась девушка.

— Сейчас объясню: моя болезнь не позволяет мне иметь детей…

— Это пока не факт, — теперь в голосе виконтессы звучало откровенное раздражение.

— Увы! Даже если физически я смогу зачать ребенка, я передам ему яд, живущий во мне, и обреку младенца на страдания, о которых другим лучше не знать, но о которых слишком хорошо известно мне самому…

Глаза короля потемнели от горя, в них сверкнуло отчаянье. Эльг не выдержала. Она подошла к королю и взяла его за руку, шепча слова утешения. На мгновение юноша расслабился, а потом отстранил от себя девушку.

— Я не закончил мысли, — спокойно продолжил он. — Интересы Крайда требуют, чтобы у меня появился наследник, но мне нестерпима мысль о возможности принесения в жертву политике здоровья ребенка. И вот я подумал, что королева могла бы родить дитя, чьим отцом на самом деле стал бы здоровый мужчина, а я бы признал этого ребенка как своего собственного.

— Ты действительно болен! — холодно заметила Эльг, и в ее серых глазах сверкнули искорки с трудом сдерживаемого гнева. — Интересно, в чьей-нибудь голове еще могла бы зародиться такая безумная мысль?

— О! Не беспокойся, — презрительно отозвался король. — Я же сказал, что ты слишком благородна, чтобы даже не помыслить о таком. А вот твоя наперсница не только жаждет пройти по этому пути, но уже начала подбирать себе союзников…

И Элл сообщил виконтессе без утайки все, что услышал от Умника.

— Бетт? Вот мерзавка! — возмутилась девушка.

— Если бы она не считалась твоей приближенной, я уже приказал бы обвинить ее в государственной измене, — тихо признался король. — Она попыталась бросить тень не только на тебя, но и на Квейта…

— Вот почему она по ночам шпионит у дверей моей спальни, — дрожащим от гнева голосом сказала виконтесса. — Я никогда не доверяла ей. Дело в том, что она — сирота. Ее мать умерла при родах, а отец погиб, защищая замок моего отца, поэтому герцог Ад’Варт сделал Красотку моей придворной дамой, отдавая долг уважения бесстрашному вассалу. Увы, дочь не унаследовала верности своего отца. Ты не сердишься на меня, Элл?

— Я передаю ее твоей воле, поступай, как знаешь…

— Ты не ответил на мой вопрос.

— За что мне сердиться на тебя? — попытался улыбнуться король. — Ты — самое большое счастье в моей жизни.

— Тогда поцелуй меня! — попросила Эльг.

Тяжелая портьера легонько шевельнулась. Бдительные дуэргары покидали свои посты, чтобы оставить молодых людей наедине.

Лишь под утро виконтесса вернулась в свои покои. Ее объяснение с Эллом несколько затянулось. Влюбленным слишком много хотелось сказать друг другу. К тому же нежные признания постоянно прерывались жадными объятьями и пылкими поцелуями. Они так увлеклись этим занятием, что король после ухода девушки с изумлением понял, что миновало время обычного для него приступа болезни, не посмевшей прервать сладость первого свидания.