— Знаю! Но не это самое страшное. Страшнее другое. В моем сердце поселились гнев и ненависть, — честно признался Торн. — Первое, что пришло в мою закружившуюся голову, едва я увидел умирающую Линх, взять на себя правление и залить королевство кровью. Кровью убийц, заговорщиков, всех, кто посмеет перечить мне. К счастью, я вовремя осознал, что перестал различать оттенки вины. Есть просто вина и есть единственное наказание за нее — смерть!

— Это пройдет! — примирительно заметил Кот.

— Возможно. Но не исчезнет другое. Я ненавижу Элла! Ненавижу бедного сироту, обреченного на пожизненную муку. Умом я понимаю, что он, быть может, намного несчастнее меня. Но он, хоть и невольный, убийца Линх! Королеву я смог бы не только спасти, ее я сумел бы со временем излечить, сконцентрировав весь яд в ребенке и убив его во чреве матери. Ему ведь не предстояло рожать ее. А его внешность? Лучше бы он унаследовал черты отца… А так… Каждый раз, глядя на него, я вижу прекрасную Линх и чувствую, что не владею собой!

— Зачем же тогда вы приняли на себя заботу о нем?

— Я дал слово его матери и сдержу его. Я смирю свою ненависть, я выполню свой долг, но это максимум, на что я способен. Крайду придется подождать, пока король сам сможет решать его проблемы.

— Я если Элл останется навсегда недееспособным? — возмущенно возразил Кот. — Не забывайте, что Берт — часть Крайда. Подумайте о нас!

— Пока графству ничего не грозит. А дальше? Посмотрим! Возможно, найдется со временем подходящий регент или еще какое-нибудь решение…

— Проклятая баньши! — с неудовольствием проворчал Кот.

— Баньши ни при чем! — граф выдавил из себя невеселую улыбку. — Она лишь предупредила о беде, но не она обрушила ее на мою голову. Так выстроились звезды. Меня наградили долгой жизнью… Знал ли я раньше, что награда обернется продлением невыносимых страданий? Сейчас я предпочел бы умереть. Долголетие — удел драконов, а не людей!

Веки Торна отяжелели. Это Пустырник несколькими магическими пассами призвал спасительную дремоту, медленно обволакивающую хозяина замка. Когда тот уснул, темный эльф обратился к Коту:

— Бертианцы, конечно, поддержат своего предводителя, но сможет ли он смириться и принять уготованные ему испытания?

— Ты сомневаешься в силе графа? — фыркнул зверь.

— Он очень силен, но он — человек! Ему недостает равнодушия к людским горестям. Его душа подвержена страстям, о которых прежде никто не подозревал. Встреча с Линх и ее смерть пробили неуязвимую, казалось бы, броню, в которую облачился, прибыв в Берт, рыцарь. Я слышал ваш разговор и понял, что ни ты, ни я не способны уразуметь, что происходит сейчас в сердце графа. Мы не люди, нам не дано видеть то, что видит он.

— Неужели ты полагаешь, что наш предводитель потерян для Берта? — испуганно мяукнул Кот.

— Баньши не зря вопила на стенах замка. Нас всех ждут нелегкие времена. Посмотрим, достанет ли нам сил пережить их, а графу смириться со своей утратой. Станем уповать на время и на чувство долга, которое должно удержать нашего предводителя от необдуманных поступков. Не знаю, согласишься ли ты со мной, но меня радует, что граф отказался от регентства. Это означает, что он сохранил трезвость ума и расчетливость.

Несмотря на усилия дуэргара, сон Торна был тревожен. Он пробудился сразу, как только в библиотеке на своем пюпитре распахнулась Книга. Угрюмо поблагодарив Пустырника, чародей отправился готовить снадобья для короля. Работа предстояла долгая и очень ответственная, но и она не могла притупить боль, разрывавшую сердце рыцаря. Впрочем, Книга точно и скрупулезно описывала каждое действие мага, а дуэргары тут же доставляли ему все, что требовалось для изготовления лекарств.

Торн не замечал, как приходили в замок лесные эльфы с душистыми мазями, бекке с пучками засушенных трав, гномы с камнями-оберегами… Не видел он встревоженных или печальных лиц бертианцев, готовых на все, лишь бы помочь своему предводителю. А затем прозвучал призыв Мандрагоры. К счастью, работа к тому времени как раз завершилась. Граф перенесся в королевский дворец.

Сознание Торна словно бы раздвоилось. Его разум не только осознавал мужество новорожденного, без плача и криков цеплявшегося за жизнь, он почти восхищался им! Но одновременно в душе целителя вскипала новая волна ненависти к сироте. К счастью, Ад’Берт оставался рыцарем, для которого вассальный долг и слово, данное своей даме, были превыше всего.

Изготовленные по рецептам Книги зелья помогли чародею быстро снять приступ болезни. Ребенка передали кормилице, которая торопилась побыстрее выполнить свои обязанности и избавиться от пугающего ее младенца. Глупая женщина до смерти боялась, что яд, убивающий Элла, может поразить и ее.