Шрифт:
И договор, опять же.
— Я про Грету…
— А… — он дернул себя за бороду и помрачнел. — Боюсь…
— Не сладится?
— Так-то оно да… только вот нет…
Я похлопала по старому шкафу, который лежал, а потому был весьма удобен для сидения. И Бжизек опустился рядом.
— Не примут? — нет, не то, чтобы у меня самой были какие-то радужные надежды, однако Грета была счастлива, и мне бы хотелось, чтобы она побыла счастливой еще некоторое время.
— Не примут, — эхом отозвался отчим и руку поскреб. — Он-то, может, и ничего… не знаю, не встречался с ее этим… только вот про маменьку его наслышан. Она из Клеповицких.
Ни о чем не говорит.
И Бжизек понял:
— Батюшка ее на Северном кряже шахтами владеет. Не сам, конечно, но в старшинах ходит, как и его отец, и отец его отца, и…
— Я поняла, — а то этак мы всю родословную переберем от сотворения мира.
— Ага, — Бжизек моргнул. — Они там… не то, чтобы от мира отгородились, просто вот… старые порядки крепко блюдут.
А в старых порядках, если я чего-то смыслю, полукровкам не место.
— Игнера… она и не каждого гнома за гнома считать будет… а уж людей или этого твоего… ушастого…
Он дернул себя за ухо и с надеждой поинтересовался:
— Может, он туточки останется?
Это он зря. Туточки оставаться Эль не пожелал. Он объявился рано, с мертвым маншулом на пару, вид которого произвел на Бжизека странное впечатление. Тот сперва крякнул.
Дернул себя за бороду.
А после неожиданно улыбнулся и сказал:
— Хороший котик… от себя не отпускайте.
И вот как-то мне совсем расхотелось отправляться в этакие гости. И даже то, что Эль, переступив через древние правила приличия и собственное воспитание, взял меня под руку, как-то совсем не успокоило.
Нас встречали.
Прямо за портальным кругом и встречали. И желание вернуться без того сильное, возросло и окрепло. Оно прямо-таки почти непреодолимым сделалось, но… я крепче вцепилась в руку своего эльфа, а он величаво кивнул мрачному гному.
Гном помрачнел еще больше и возложил ладонь на боевую секиру.
— Добро пожаловать, — сказал он тоном, в котором читалось куда более искреннее «чтоб вам к демонам провалиться». — Мы всегда рады гостям.
И троица за его спиной кивнула, подтверждая: мол, конечно рады.
А доспех напялили исключительно из глубочайшего личного уважения, которое они к нам испытывают. И штандарт захватили от радости. И… и что забыли телегу для багажа, так оно случается.
— Тут недалеко, — мстительно осклабившись, произнес давешний гном. Представиться он не соизволил, потому про себя я его окрестила Рыжим, за окрас. Честно говоря, настолько рыжих гномов вижу впервые, а этот еще и веснушками усыпан был щедро.
Он развернулся и шагнул к порталам.
Ага… значит, мы отправляемся дальше? И судя по тому, как нахмурилась Грета, для нее это было неожиданностью.
…портал.
Круг.
Легкая тошнота от переноса.
И вновь портал. Круг…
…это ж куда нас ведут-то?
К Северному кряжу. Я вот, стоило выйти из пятой, если не сбилась со счета, портальной комнаты, как-то сразу и поняла, что находимся мы на этом самом Северном кряже. Да и где еще? Слева возвышались горы, изумрудно-зеленые, будто стеклянные. Справа — тоже горы, на сей раз сизоватые и высокие, вершины их пронизывали облака, а основание терялось в туманной дымке.
Было свежо.
И дышалось с трудом.
— Сейчас пройдет, — Эль сотворил какое-то заклятье, ущипнувшее меня за шею. И дышать стало легче. — Здесь воздух разрежен, с непривычки тяжеловато.
Он начертил заклятье и для Греты, и для побелевшей Франечки. А вот отец отказался: мол, хоть и полукровка, а гор не боится.
И я не боюсь.
Просто вот… мы стояли на длинном уступе, который протянулся над пропастью, а я не могла отделаться от мысли, что пропасть эта глубока, а ограждающее заклятье не так и надежно. Я бы предпочла забор.
Или два.
Три, так вообще идеально.
Наше сопровождение щурилось и держалось за топоры, всем видом своим демонстрируя собственное превосходство… ага, посмотрела бы я, куда оно на кладбище подевалось бы…
Впрочем, кладбищ здесь не было, а гномы имелись.
И с ними — пяток чемоданов, три корзинки и давешняя шляпная коробка, которая на этом птичьем уступе смотрелась совершенно нелепо. И это не считая собственно моей рабочей сумки, захваченной исключительно по привычке.