И расстраивалась.

— Не выпустят, — Эль отобрал чемодан и поставил его в угол. А на него — второй и третий. Это он ловко придумал, получился этакий комод… почти.

Открыть не откроешь, но если Грета про подарки заикнется, то я сама ей шляпную коробку с гребешками на голову надену.

— Почему?

— Потому что тогда у нас будет повод заявить о недостаточном гостеприимстве. И подать иск.

— Это как? — мысль об иске показалась донельзя свежей. Хотя, конечно, отсудить у гномов хотя бы медяшку, это постараться надо…

— Некогда сам Тадеуш Бронзовый топор, восьмой король Подгорный, соизволил путешествовать по своим владениям инкогнито. И прием ему оказали не самый теплый. После чего и появился на свет известный в узких кругах свод Закона о гостеприимстве, — пояснил Эль, озираясь.

Шкафа, чтобы запихнуть на него шляпную коробку, в комнатушке не наблюдалось.

— Тот, кто нарушит его, обязан выплатить виру оскорбленному гостю…

— То есть, они соблюдают закон? — уточнила я.

Вот как-то не вязалось у меня откровенное хамство встречающих с понятиями гостеприимства.

— Нас встретили, — Эль заглянул под кровать, убеждаясь, что висит она низковато. А единственный угол комнаты занят чемоданами. — Нас приветствовал весь клан, оказав тем самым немалое уважение.

Ага, то есть это я себя уваженной чувствую.

— Нам предоставили кров. Теперь осталось пережить торжественный ужин, переночевать, выслушать хвалебные речи…

Шляпная коробка встала на груду чемоданов, и надо сказать, смотрелась она вполне гармонично.

— …Греточка, ты что, мама может увидеть! — жаркий шепот привлек мое внимание.

Я прижалась к стене.

Комнаты нам отвели в боковом узеньком коридорчике, полутемном и довольно пыльном. Вереница дверей одинаково безликих сливались со стенами.

— Нам надо подождать… немного подождать… прадедушка обязательно благословит нас…

Хорошо, что двери не скрипели, а субтильный гном был слишком увлечен собственной речью.

— …если ты проявишь благоразумие…

— Я уже проявляю благоразумие, — Грета держала гнома за узкую кожаную веревочку, заменявшую галстук. На веревочке болталась пара камней, смутно вспоминаю, что свидетельствовали они о статусе, надо полагать, немалом, но каком именно…

— Что вы устроили?

— Это мама! Она… она сказала, что я должен представить невесту роду… так заведено…

— А предупредить?

Гном смутился.

То есть, или не подумал, или мама запретила… нет, этот тип мне категорически не нравится.

— И чего еще ждать?

Грета дернула за шнурок, и гном торопливо залопотал:

— На ужине будут самые близкие… родные… мама представит тебя всем… и твоих родных… так положено… ты не из нашего рода, пойми… тебя не знают, и чтобы приняли в род… ты должна проявить благоразумие…

…родных и близких набралось сотни две.

На кресле, уже деревянном и с виду вполне удобном, тихо дремал патриарх. Его не беспокоили, разве что время от времени подносили блюдо с очередной снедью, соблюдая одним гномам понятный ритуал. Патриарх во сне вздыхал, пускал слюни и причмокивал губами.

Ужину это не мешало.

…а над креслом повисло марево незнакомого мне заклинания. Щит, что ли? Оно-то, конечно, полезно, мало ли, что от чужаков ждать можно. Но структура его была весьма занимательна. Меня так и подмывало подойти и посмотреть.

Курс по расовым особенностям магии нам читали, но не сказать, чтобы подробный.

— Значит, отца своего вы не знаете? — в третий раз уточнила госпожа Игнера, втыкая вилку в тушку кого-то, весьма похожего на крысу.

— Не знаю.

Про гномью традиционную кухню слухи ходили самые разные, и как-то не хотелось мне на собственном опыте разбираться, сколько в них правды.

— И узнать не пытались?

Пыталась, только… брак матушка не заключала, в моем свидетельстве указала имя собственного батюшки, а дневников, в которые можно было бы сунуть любопытный нос, она не вела.

…тонкое плетение, изящное даже.

— Понятно, — госпожа Игнера произнесла это с нарочитым сочувствием. — У людей слишком вольные нравы… не сочтите на свой счет.

Не сочту.

Постараюсь во всяком случае. И я положила на тарелку чего-то зеленовато-желтого, дрожащего и остро пахнущего травами.

…вот если присмотреться, становятся заметны шесть опорных линий, связанных потоками второго и третьего уровня.

— Когда мой Эричек сказал, что хочет жениться, я обрадовалась, — голос госпожи Игнеры звучал над столами, и даже патриарх сопеть перестал, будто прислушиваясь. — Я давно искала мальчику подходящую партию… кто ж знал, что он в любовь вляпается.