Ничего решено не было. И она была идиоткой, что осталась.

Кейтлин сфокусировалась на изголовье кровати и отбросила все мысли. Это было легко, особенно когда она услышала шуршание презерватива и почувствовала смазку за секунду до того, как к ее анусу прикоснулась головка его члена.

Лукас не спрашивал разрешения. Ему это было не нужно. У нее было стоп-слово.

Синий.

Еще ни разу за их совместное время ей не приходило в голову использовать его. Но сегодня она была готова его произнести.

Не из-за боли или из-за того, что она не хотела всего, что он делал с ее телом.

А из-за того, что ее сердце не переживет последствий.

Просто не справится.

Лукас усилил захват на ее талии и остановился.

– Кейт.

Чертов телепат. Каким-то образом он почувствовал изменения в ней. В определенный момент она была готова его спросить, о чем она думает. Что ее выдает?

– Пожалуйста, Лукас.

Пожалуйста, трахни меня.

Пожалуйста, не причиняй боль.

Она не имела понятия, как он расшифровал ее просьбу. Все, что она знала, это он скользнул внутрь, его член вошел до самого основания.

Ее колени все еще были скреплены друг с другом и привязаны к талии, сохраняя ее в позе эмбриона. Но ее руки были свободны, и поэтому она может толкаться навстречу ему.

Она нашли общий темп, постепенно наращивая силу и скорость. Вибратор, который казался слишком маленьким, чтобы помочь ей кончить, сейчас был в самый раз, особенно, когда Лукас обнял ее и ущипнул за соски.

Девушка сильно затряслась, когда стала кончать, когда каждая мышца ее тела сжалась в едином спазме. Лукас продолжал трахать ее задницу, пока ее сотрясал оргазм. Когда он стих, Лукас вышел из нее, убрал вибратор стал развязывать ее колени.

Кейтлин нахмурилась. Он еще не кончил.

Когда он ее освободил, Кейтлин упала на кровать лицом вниз: все ее мышцы были словно желе.

Лукас перевернул ее на спину.

– Ты не кончил.

– Кейтлин, я хочу видеть твое лицо, когда занимаюсь с тобой любовью.

Она обхватила руками его плечи и раздвинула свои ноги.

Лукас снял презерватив и бросил его на пол. Он погрузил свой мощный член в ее киску, и она осознавала, что он имеет на это право. Ей нравилось все, что они делали в постели, но именно эта часть была ее любимой. Когда были только они, никакого бондажа, игрушек, игр, а просто поцелуи и прикосновения, когда он медленно входил и выходил из ее тела.

Тот, кто потратил почти всю жизнь в поисках чего-то не «ванильного». Она оценила всю иронию. Она наконец нашла своего идеального Дома, и вместо того, чтобы наслаждаться чем-то погорячее, сейчас она предпочла «ваниль».

Бойся своих желаний.

И она в начале боялась, но это определенно приобрело для нее новое значение.

Лукас нежно целовал, их языки сплелись. Она провела руками по его волосам, погладила лицо и бороду. Кейтлин любила гладить или ласкать бороду, дразня его.

Они достигли оргазма вместе. Девушка сжала ноги на его талии, пока он кончал в нее, заполняя. На короткое мгновение она закрыла глаза, изумляясь как два разных оргазма - один мощный и быстрый, а другой - накрывающий ее, как прохладные шелковые простыни в жаркий летний день - могут быть такими сильными.

Лукас поцеловал ее и отстранился, а потом, словно их тела знали что делать: он лег позади нее, когда она повернулась, и притянул ее спиной к своей груди. Он обнял ее, как и каждую ночь с тех пор, как она оказалась в его постели, и закрыли глаза.

Прежде чем Лукас заснул, он прошептал:

– Я люблю тебя так сильно, что мне больно.

Она прекрасно понимала его чувства.

Сигнал ее разбудил. Кейтлин посмотрела на часы. Они проспали почти два часа. Она откатилась от Лукас, который беспробудно спал, и стала искать источник звука.

Посмотрев вниз, она увидела на полу телефон Лукаса. Похоже, он выпал из его пиджака. Она подняла его, собираясь положить на ночной столик, когда он опять прозвенел, а ее взгляд метнулся на его экран. Там было сообщение от его отца.

В паб едет санитарная инспекция. Его закроют еще до обеда.

У Кейтлин сжался желудок.

С момента ссоры с Лукасом в воскресенье, посетители бара просвятили Кейтлин о каждом возможном отвратительном слухе о Лукасе. Видимо, ее друзья считали, что ей будет легче, если она узнает, какой он засранец.