Боги…

Их земля, на краю которой он сидел, никогда ему особо не нравилась. Искусственная, зависшая где-то посреди между звездным океаном вечности и земными страданиями. Ни её сады, ни пышные дворцы, ни высокие башни, полные самых могущественных тайн, мистерий и знаний, не прельщали Безымянного.

— Не знаю, мой правитель, — ответил он честно.

На его коленях лежал верный и надежный друг.

Меч, с каждым поверженным врагом, становившийся сильнее. Выкованный божественным кузнецом из частички его собственной души. Единственное в своем роде. Хищное Оружие Души. Черный Клинок. Именно благодаря этому мечу, а не броне или цвету волос, его стали называть — Черным Генералом.

Но это было тогда.

Те мириады эпох, когда гасли и рождались звезды, среди которых он бился с бесчисленным и страшным врагом, не знавшим смерти и усталости. Но закрылись Врата, создавая Грань, из-за которой тени и существа больше не пройдут в эту реальность.

— Кто я? — спросил он вслух. — Кто я, повелитель, если мне не с кем больше сражаться? Если нет за мной армии. Кто я, если у меня больше нет… больше нет…

— Того, что делало тебя тобой? — спросил голос.

Он кивнул.

Он почувствовал, что кто-то сел рядом с ним на край Седьмого Неба. Кто-то невероятно могущественный. Возможно, даже столь же могущественный как он сам.

Разумеется это не был Дергер, которому Черный Генерал подчинялся. Они оба — и генерал и Бог Войны знали, что случись им сойтись в схватке, то в небытие отправиться вовсе не Генерал.

Небытие…

Страшно звучит.

Он слышал, что после гибели смертных их встречали праотцы и ждало перерождение.

Глупые смертные.

Они вожделели участь богов. Не зная, что тех за границей времени ждет лишь ничто и полное забвение. Боги не перерождались. Боги не встречали праотцов и матерей их матерей. Лишь одиночество небытия.

Как осколки разбитого зеркала с запертыми внутри отражениями их собственных судеб.

— Все Седьмое Небо празднует, Генерал, — произнес голос. — оно славит своего спасителя. Славит тебя. Почему ты не на пиру? Аштари ждет тебя.

Аштари… у неё было много имен. Каждый уголок смертного мира называл её по-разному. Но здесь, на Седьмом Небе, Богиню Любви звали именно так — Аштари.

— Вы тоже здесь, мой повелитель.

— Справедливо, — ответил невидимый. Яшмовый Император редко показывался, предпочитая скрывать себя за магией Слов. — Но, видишь ли, я могу испортить праздник своим появлением. Когда подданные пируют, правитель должен найти причину, чтобы поскорее уйти с торжества и не мешать. Наш удел — удел одиноких. Может именно поэтому Ляо Фэнь говорить, что лучшим правителем становится затворник, не желающий ни мира, ни войны, ни власти. Но, увы, именно такие никогда правителями и не будут.

Ляо Фэнь… бог Мудрости. Один из немногих, с кем Черный Генерал был рад вести беседы.

Но пир затянулся. Уже две эпохи боги праздновали победу. И две эпохи Черный Генерал слонялся по Седьмому Небу без дела. Может для остальных богов две эпохи — как два дня для смертных. Но для того, кто привык каждое мгновение сражаться и проливать кровь…

Они какое-то время молча наблюдали за тем, как собиралась буря, приходящая с севера. В ней слышалось ржание боевых коней, рокот колесницы и гром раскатистого смеха.

— Кажется, Борей лично едет поздравить тебя с победой.

— Он бился достойно и славно, — кивнул Черный Генерал.

И снова молчание.

Они оба знали, к чему шел этот разговор.

— Эти две эпохи, что ты провел здесь в мире и спокойствии, — вдруг произнес голос. — ты не рад им?

Он ответил честно:

— Нет.

— Чего же тебе не хватает, генерал? Ты настолько знаменит, что иногда я переживаю, что тебя могут выбрать на мое место, — голос засмеялся, хотя они оба знали, что это было невозможно. — Ты был охранником сада Дергера и вел беседы с самой прекрасной из женщин, кто был рожден и кто будет рожден.

И она стала камнем, потому что в её сердце хранилось место лишь для одного смертного.

— Ты посетил каждый дворец, каждую библиотеку и каждый край Седьмого Неба.

Чтобы увидеть, что они ничем не отличаются друг от друга.

— Ты познал все тайны и все мистерии пути Меча. Ты способен рассекать им даже мою магию. И, кто знает, если мы сойдемся в поединке, что из этого выйдет.

И потому больше нет противника, с кем бы битва доставила радость победы.

— Так чего же ты хочешь, Генерал? Чего желает тот, кто спас наш мир от уничтожения?

— Вы знаете чего я желаю, мой правитель.

— Знаю, — тяжело вздохнул Яшмовый Император. — Но если я отпущу тебя… если ты сойдешь в мир смертных… Ты обретешь свое Имя, Генерал. А вместе с ним и судьбу. Судьбу, которая есть у каждого из нас. Даже у богов. Даже у Кестани…

Кестани. Истинное имя Богини Судьбы. Хранительницы Книги Тысячи. Он видел её лишь дважды. Она покидала свои владения еще реже, чем это делал Император.

— Зачем менять свободу на оковы судьбы? Ты единственный, Генерал, на все Седьмое Небо, кто обладая немыслимым могуществом, может распоряжаться им так, как сам того возжелает.