– Как они могут быть к этому причастны, болван?

– Разведка донесла, что в Петербург приезжал человек Бисмарка.

Лицо монарха одновременно приобрело гримасу удивления и злости.

– Что? Ты смеешь говорить мне об этом лишь сейчас?

– Эти известия не подтверждены.

– Ты должен говорить мне все, что слышишь сам. Все.

– Я понял Вас, мой господин.

Фредерик несколько успокоился, сделав минутную паузу он подошел к широкому окну, и произнес, глядя в него:

– Этот человек все еще в Петербурге?

– Сего я не знаю, Ваша Светлость.

Монарх снова вскричал:

– Ну, так узнай. А сперва, принеси мне чаю, и поскорее.

Олав, поклонившись, удалился.

В Берлине в тот же самый час король Вильгельм и министр Бисмарк готовили план возможной войны:

– Если Россия сдержит свое слово, то Франция и Британия нам помешать не смогут. – Говорил министр. – Старый австрийский волк Франц поддержит нас, желая заполучить Гольштейн, так тому и быть. Наша армия гораздо сильнее датской, что скажете?

– Я соглашусь с Вами, Отто, но чтобы Россия не вмешивалась в нашу войну, мы должны оказать им помощь.

– Я предлагаю отправить туда генерал – адъютанта Альвенслебена, он силен в дипломатии.

– Так тому и быть.

***

Александр проснулся довольно рано, а его сон длился всего пять часов. Голова болела Польшей, и правитель не мог спать, пока в стране творился раздор. Он никого не вызывал этим утром, а лишь думал о том, как подавить восстание не применяя насилие? В голову ничего не шло, ведь ранее Россия уже обходилась со шляхтой гуманно и демократично, но то не произвело ожидаемого эффекта.

Ровно в тот час, когда король Фредерик пил утренний чай, думая о грядущей войне, в Польшу вернулся Замойский. Приехав в Тыкоцин, он направился в дом своего приятеля Владислава Цихорского, который уже два года жил в этом селении. Сам Владислав ранее трудился клерком в «Государственной комиссии по духовным сборам» и ни в каких подпольных делах замечен не был. Однако в 1861 году он переехал жить сюда, где стал участником повстанческого кружка, который входил в состав Центрального народного комитета.

Казалось бы, что царский приближенный забыл у Цихорского? Но причина встречи была.

Едва войдя в дом Владислава, Януш приветствовал его:

– Здрав буде, полковник!

Хозяин дома гнусавым басом отвечал:

– Какой я тебе полковник?

– Служивый! Возвещаю, что тебе дали этот чин, в надежде, что ты послужишь Царству Польскому.

– Не понимаю, о чем ты.

– Восстание в мыслях затевал?

– Да какой же поляк о том не думал?

– А вот более умные шляхтичи не только думали, но и решили.

– Бунт? Да я только бы людей имел.

– Людей тебе даем с полсотни, десятого числа трубим клич, а ты немедля идешь на Высоке-Мазовецке, силой ли, уговорами, но взять ты его обязан.

Цихорский повторил.

– Только людей мне.

– Вижу, готов! Хвалю! Знай, теперь ты полковник, и будущие успехи великой Речи Посполитой – на твоих плечах!

Похлопав его по плечу, Замойский не дожидаясь слов прощания, покинул комнатушку.

Дело близилось к вечеру, Кристиан гулял по аллеи один, его супруга чувствовала себя неважно и уже к восьми она уснула. Не желая тревожить ее хождениями по дому, Гофман вышел на воздух. Неожиданно рядом с ним развязался конфликт: трое подвыпивших мужчин, бранились с четвертым:

– Мсье, я Вас заверяю, что все ваши слова могут быть использованы против Вас. Аз нахожусь под защитой государя, и любое Ваше действие вызовет его страшный гнев. – Все эти слова он говорил спокойно и с улыбкой. – А впрочем, пусть император занимается более важными делами, а я разберусь с вами сам! Как вы желаете, пистоль или шпага?

– Да мы тебя сейчас изрубим на этом самом месте.

Один из трех достал саблю, его примеру последовали остальные, неизвестный же извлек шпагу:

– Да, видя ваши клинки, понимаю, на шпагах не получится. Может тогда на пистолях?

– Ах, ты сволочь. – Крикнул один и замахнулся своим оружием, но человек ловко увернулся, сохраняя на лице прежнюю улыбку. Кристиан подбежал к ним и извлек свой палаш.

– Что здесь происходит?

Неизвестный сказал:

– Мы с молодыми людьми не можем решить, где лучше дамы, у нас али в Париже.

Последовал еще один удар, но человек вновь увернулся. Неожиданно саблями замахнулись все трое и неизвестный смог увернуться от двух, но третья… Впрочем, он был обязан едва пришедшему Гофману, который сдержал своим палашом саблю неприятеля.