Его спрашивали:

– А как же предатели?

Он отвечал:

– А предатели – это и есть трусы!

Гофмана он встретил с радостью и удивлением, Кристиан заявил о желание участвовать в завтрашнем сражении на Западе, никакие уговоры друга не помогли. Просидев у костра с Гофманом чуть больше, чем обычно Иван сидел с солдатами, они говорили о жизни:

– Ваня, скажи, ты знал Йована Митича?

Лапоухов удивился:

– А откуда тебе известно о нем?

– Так знал?

– Я знаю его и сейчас, но он пропал во Франции, так откуда ты знаешь его?

Кристиан коротко ответил:

– Он отец моей жены.

– Вот это новости, не знал, что у него дочь в Пруссии.

– Она в Петербурге, мы женились аккурат перед уездом.

– Ну, дела, а что тебе до него?

– Аннушка сказала, что перед его уездом, видела какие-то бумаги, связанное с восстанием в Польше.

– Да, ну? Получается тебе немедля возвращаться надо.

– Вместе вернемся, скоро, а теперь давай спать.

Утром готовилось масштабное наступление, Иван собрал своих солдат для напутствий, возле него собрался весь его полк, каждый слушал внимательно, как ребенок слушает сказку матери, ища в ней что-то для себя. Он очень переживал о предстоящем сражении. Ночью он много думал об этом, и слагал тактику. Полк собрался, и Иван, встав к ним лицом, поочередно заглядывая в глаза каждого, начал говорить:

«Друзья мои, мои военные сыновья. Сегодня мы в очередной раз идем защищать нашу матушку Россию; не все сегодня вернутся живыми, возможно, и я не вернусь, вы тогда меня закопайте в братской могиле, вместе со всеми, кто сегодня со мной уйдет, из палок крест сделайте и в изголовье воткните, да табличку повесьте: «Здесь покоятся русские солдаты». Ворог, он же не зверь, кощунствовать над могилой не будет. Да те, кто вернется живым, отыщите в Петербурге отца Иллариона, пусть отходную по всем воинам прочтет, да заочно всех отпоет. Коли жив останусь, никого из вас не забуду, каждое ваше имя в моем помяннике записано, за каждого молюсь. Победим сегодня, там и до дома рукой подать, а не победить мы не можем, с нами Бог! В бой, родимые!»

«С нами Бог!» воскликнула пехота, «С нами Бог!» вскрикнули стрелки и всадники. Вскоре показались черкесы, и началась резня. Три с половиной часа русские воины мяли металл. Кристиан бился наравне со всеми, рубя своим палашом черкеса за черкесом. Иван дрался с песнями и шутками, подбадривая своих. Вдруг Гофман увидел выскакивающего черкесского всадника, направившего в Ивана карабин.

Гофман успел вскрикнуть короткое:

– Ваня!

Раздался выстрел, и Лапоухов упал на землю. Кристиан выстрелил в ответ и сбил лошадь с ног, подбежав к упавшему, он проткнул его своим оружием, затем подбежал к Ивану. Тот был жив, пуля вошла ему в голову, но не задела мозг. К Ивану подбежали несколько солдат, но он, что есть силы, закричал «Не меня спасайте, а Родину. В атаку». Все лицо Ивана было залито кровью, но он, размазывая ее по лицу, в агонии схватив палаш и, вскочив, продолжал рубить и колоть черкесов. Боль прожигала его насквозь, но сила духа не давала ему сломиться. Пули летели без перерыва, везде слышался звук ломающейся стали. Люди гибли ежеминутно. Ближе к полудню завершилась бойня. Россия потеряла триста сорок солдат, тогда как потеря неприятеля составила в три раза больше.

Кристиан, отыскав Ивана, заговорил с ним.

– Ваня, возвращайся домой.

– Вот победим и вернусь.

– Ваня, ты ранен, тут думать нужно, тактику, расстановку, как ты без головы это делать собрался? Я слово Александру дал, что тебя живым доставлю.

– Я хочу дать последнюю битву.

– Ваня.

– Езжай в Петербург и найди мне замену, не будут же они сами по себе биться, как только сюда прибудет командир, я уеду домой. Либо так, либо никак.

Кристиан согласился на условие друга и немедля выехал в Петербург.

Путь Гофмана занял две недели, по приезду в столицу он сразу направился к императору. К Александру в тот день приехал Януш Замойский. Он говорил с императором о том, что дела в Польше контролируются лично им, и бояться о возможном восстании не стоит. Государь глубоко доверял старому знакомому поляку, поэтому его душа успокоилась. Они говорили так же о Кавказе, позже случайно затронули прусскую тему. Александр испросил мнение Замойского, утаив условный договор о помощи Бисмарка, тот ответил категорическим несогласием в помощи германских стран, заявляя, что прусаки – хитрые лисы Европы и доверять им не стоит. Поблагодарив Януша, Александр объявил о завершении встречи, поляк и прусак разминулись в залах, не встретившись друг с другом.

Едва Кристиан вошел в зал, как начал свою речь:

– Ваша светлость, нужно срочно высылать нового командующего армией.

Гофман рассказал императору о ранении Ивана в голову, о смелом и доблестном сражении Лапоухова и его солдат. Было принято решение на замену Ивана. Миссия легла на Антона Заварзина, который едва ли приехал с Крыма.

Кристиан был награжден орденом от самого императора, повторно приглашать Гофмана к себе на службу он не стал. Приняв императорские благодарности, он направился к Аннушке. В это время она вышивала у камина, как к ней постучали в окно. Выглянув, она увидела возлюбленного и немедленно отворила створку. Молодой супруг запрыгнул в окно, и девушка со слезами на глазах прижалась к его груди и произнесла:

– Я ждала тебя.

Кристиан тихо ответил:

– Я пришел!

Они сплелись в глубоком поцелуе, Гофман чувствовал себя заключенным, который, наконец, обрел амнистию. Казалось никто не смог бы им сейчас мешать. Сегодня были только они друг для друга, и больше никто для них. Время летело незаметно, как незаметны сутки в сложной работе. Но им было хорошо, они уснули беззаботным сном друг подле друга. Их объяло счастье.

***

На небе догорала полная луна, освящая путь путникам, освящала она и путь Лапоухова, который гулял по Кавказским горам. Заварзин еще не успел приехать, поэтому завтра его ждала битва. Иван чувствовал, что она может стать последней не только здесь, в горах, но и последней в его жизни. Ему не спалось, поэтому он стоял в дозоре втрое больше чем полагалось. Перед отходом ко сну его солдат он попросил прощение у каждого из них, поочередно перебирая имена, каждому дал наставление и каждого обнял. Наконец его отправил спать служивый, который решил заменить командира, дабы тот смог выспаться и добро командовать ими. Иван уснул.