– Спасибо, друзья! – тихо прошептал юноша. – Я попрошу своего духа, чтобы он охранял вас во время охот …**

** По поверьям племен Скалистого Отрога, духи погибших остаются рядом и оберегают сородичей, особо выделяя при этом, своих друзей. Вот почему обидеть соплеменника, считалось у хатрусов страшным грехом.

Его собеседники замолчали, понимая, что заступничество даже самых заслуженных охотников недостаточно, чтобы перевесить слово Узара. Даже вождь, не рискнет сейчас спорить с ним – ведь именно шаман должен провести все необходимые ритуалы, чтобы дух погибшего Тунсора не стал мстить своим бывшим соплеменникам.

Как и охранявшие его друзья, Витрас напряженно всматривался вперед, в темноту, и поэтому лишь услышав сзади их вскрики, сообразил, что кто-то приблизился к ним со спины. Ожидая увидеть одного из помощников шамана, пришедшего сообщить ему о решении Совета, он заставил себя сохранить неподвижность. И лишь когда его плеча коснулась тонкая девичья рука, Витрас вздрогнул, словно от прикосновения горящей ветви.

– Белая Лань? Зачем ты здесь? – вопреки всему ужасу, обрушившемуся на него за эти часы, его сердце забилось подобно барабану во время весенних плясок, а тело вмиг стало сладостно невесомым.

Ни один из мужчин и юношей племени, мечтающих об этой гордой красавице, не мог похвастать тем, что она хоть как-то ответила на его восторженные взоры. И Сломанное Копье отнюдь не был уверен в том, что даже выйдя победителем из схватки с Тунсором, он сможет догнать Белую Лань и назвать ее своей женой. Наверняка, он знал только одно – настигнуть Алисунг сможет лишь тот, кому она это позволит. Но вот теперь, дочь вождя сама пришла к нему. К нему – преступнику, отверженному, чьим уделом совсем скоро станет ужасная смерть от холода и когтей хищников. Неужели … Неужели она его любит?

Неимоверным усилием воли заставив себя отрешиться от безумных мечтаний, Сломанное Копье уже спокойнее повторил:

– Зачем ты пришла сюда, Алисунг? Это может не понравиться твоему будущему мужу.

– У меня не будет мужа – по крайней мере, в этом году. Еще не родился мужчина, способный догнать Белую Лань, если она того не захочет!

Ответ гордой красавицы наполнил сердце Витраса радостью, но мысль о безнадежности собственного положения, заставила его горько усмехнуться.

– Что-ж, я попрошу своего духа, оберегать тебя до следующей зимы. Ты молода, твоя красота только расцветает. В будущем году, достигнут возраста возмужания новые юноши. Возможно, станут свободными и некоторые мужчины …

– Я уже выбрала себе мужчину – гордо заявила Белая Лань.

Внезапно она приблизилась к Витрасу вплотную и заставив его пригнуться, горячо зашептала прямо в ухо.

– Ты – мой мужчина! Я полюбила тебя давно, но об этом не знал никто, кроме моей бабки – старой Лисухи. Она-то и дала мне совет, как ты можешь спасти свою жизнь … Молчи! Слушай меня, и молчи, только кивай, когда я буду спрашивать. Об этом не должен знать никто, иначе Узар сделает все, чтобы погубить тебя! Ты меня понял?

Потрясенный Витрас, молча кивнул. «Интересно, – подумал он, – как это выглядит со стороны? Первая красавица племени, дочь вождя, гордая и недоступная Алисунг, прильнула ко мне вплотную и что-то шепчет мне на ухо, как будто мы уже стали мужем и женой. Да ради одного этого, я готов вновь биться не только с Тунсором, но и с его жаждущим мести духом! Жаль только, что жить мне осталось, совсем немного … Но ведь Белая Лань говорит, что я могу спастись! Неужели это возможно?»

С трудом уняв лихорадочный бег своих мыслей, мечущихся словно стадо оленей, в центр которой прыгнул тигр, он заставил себя вслушаться в то, что шептала ему Алисунг.

– … отец не сможет защитить тебя – впереди долгая и трудная зима, а почти все в племени бояться мести духа Тунсора и шаман сейчас слишком силен. Тебя изгонят – это случится, с первыми лучами рассвета. Но он обещал настоять на том, чтобы тебе оставили оружие, зимние шкуры и дали камни для разведения огня. Узар согласится на это – ведь он решит, что мы рассчитываем на то, что тебе предоставят убежище сланги или тинры, и пошлет туда своих гонцов. Сейчас мы с ними в мире, к тому же, один шаман никогда не откажет в помощи другому – поэтому путь к их пещерам, для тебя закрыт. Но не бойся, любимый – я помогу тебе спастись!

– Как? – еле слышно спросил Сломанное Копье. – Все ближайшие пещеры заняты, в одиночку же пережить зиму в лесу, не сможет даже самый опытный охотник…

– Молчи и слушай! Возьми вот это, – девушка полезла в висевшей на ее шее маленький меховой мешочек и передала Витрасу небольшой продолговатый предмет. – Узнаешь? Это амулет моей бабки. Он достался ей от матери, а той – от своей матери, а ей от бабки. Его тайну знают только женщины нашей семьи, и они передают ее своим дочерям…

Сжав подарок в ладони, Витрас почувствовал его гладкость и прохладу. Лисуха, старейшая и мудрейшая женщина племени, некогда славившаяся удивительной красотой, редко прилюдно демонстрировала свое главное сокровище. Но все же юноша помнил, что этот амулет блестел под лучами солнца нестерпимо ярким светом и не был похож ни на камень, ни на кость, ни на дерево. Кажется, старуха называла его каким-то незнакомым словом…