– Лишить его заседания! – заявила Кикимора Болотная. Это был исключительный случай, когда она согласилась с Крапивой.

Измученный всеобщим вниманием, у Чертополоха затряслись колени. Сколько можно издеваться? Всю жизнь, как на стиральной доске: его трясут, мнут, а облегчение не приходит.

– Честное слово, ничего не знаю! Я трус! – вдруг завопил Чертополох тонким голоском.

Тон Мракович резким взмахом остановил крикуна. Он терпеть не мог трусов, а ещe больше – орущих трусов.

– Хоть бы тебе попался Чертополох, – прошептала Кикимора Болотная внучке.

Кикирилла уставилась на потолок:

– Небо, дай мне билет с Чертополохом. Но я знаю, по закону подлости Чертополох выпадет Ядигиде, а мне – Желми. Его не напугаешь ничем.

– Садись уже, – приказал Тон Мракович Чертополоху. – Потом разберусь с тобой.

Заризан сполз на стул. Крапива потянулась за конфетами в плетеной корзине, одну дала Чертоплоху, вторую съела сама.

– Продолжим! – сказал Тон Мракович.

Из-за трона появилась Летучая.

– Билеты, – она протянула Великому конверт из вощeной бумаги.

«Может, это и к лучшему, что Баба Яга с внучкой опаздывают, – подумал Тон Мракович. – Не будем тянуть с билетами, будем их тянуть».

Все застыли в ожидании.

Крапива тихо вздохнула:

– Как бы я хотела получить черные бантики.

– И не мечтай, – шепнул Чертополох.

– Почему? – Крапива утерла зеленую слезу.

– У тебя голова для бантиков не годится.

Крапива резко развернулась на стуле, и еe волосы хлестанули Чертополоха. Еe бесило то, что Чертополох прав. Черные бантики предназначались только нечистой силе. А Крапива – дитя природы, заризанка, которая в меру своих способностей училась, а потом закончила школу заризанов.

– Чего молчишь? – Чертополох не любил, когда его красавица молчала. Пусть кричит, машет кулаками, но только не молчит. – Черные бантики для самых достойных, а это – Ядигида.

– Кикирилла тоже талантливая, – возразила Крапива.

– Кикирилла похоже на добрую. Голубые глазки, губки бантиком, прямо херувимчик.

– В этом и хитрость, – парировала Крапива, притронулась к Чертополоху и тут же пожалела. Он закряхтел от крапивного ожога. – А внутри… бесконечная чернота.

Конец ознакомительного фрагмента.