Из часов выскочила кукушка. Дед приложил палец к губам.

– Ку-ку-ку! – прокуковала она назло деду, еще громче, чем обычно.

– Щас поверну к стене, будешь долбиться, как дятел, – предупредил дед.

– Между прочим, я на работе, – кукушка посмотрела на деда одним глазом. Ей казалось, так будет презрительнее.

Петрович взгляд оценил.

– Ты пойми, ночь, люди отдыхают, – предупредил он и оторопел от разговора с железной Кукушкой. Похоже, он очень устал. Пора отдыхать.

Кукушка ударила хвостом по ветке черемухи и скрылась за резной дверцей.

Петрович выключил свет, и цветы на шторах растворились в темноте.

Ну что за напасть! Раньше Тон Мракович не замечал, как прекрасны звезды, а теперь замечает…

Раньше не замечал Кикимору Болотную, а теперь замечает… Да еще как!

В расщелине, которая уходила к вершине Демьянова пупа, сияли звезды. Великий Тон Мракович, властелин Сумрачной Тайги, стоял неподвижно, и полы его чeрного плаща чуть шевелились от ветра. Со сталактита сорвалась капля. В тишине показалось, что рухнула тонна воды. Великий надвинул на глаза широкополую шляпу, поднял руку. Раздался щелчок, как от удара молнии. Небо заволокло туманом, звезды исчезли.

Так-то лучше. На душе спокойней, когда без звезд. Он сел на трон, открыл доклад летучей мыши. В тусклом мерцании огарка свечи скакали мелкие буковки, сливались в кривую гусеницу. Попробуй-ка поймать толковую мысль. Великий Тон шевелил губами, хмурил брови, пытался осознать, что стряслось за последние сутки в тайге.

Тон всегда предчувствовал беду. Чего только не случалось за время его правление: гибель соболей, нашествие березовой тли, атака мышиного клеща. Мышей, между прочим, тогда развелось выше крыши, но все равно жалко. Был случай, когда река Чусовая поменяла русло и под Демьяновым пупом образовались пустоты. То тут, то там стали появляться провалы – карстовые воронки. Столько деревьев погибло, целыми рощами под землю уходили.

О пожарах и говорить не приходится. Тайга горела каждый год, по разным причинам, но горела.

Самое неприятное, с чем приходилось сталкиваться Тону Марковичу – это спасение детенышей зимняков. Всех людей он, как и другие обитатели тайги, называл зимняками, за то, что они не впадали в зимнюю спячку. Зимняки, по мнению Тона Мраковича, были самым бессмысленным явлением природы. А их детеныши и того хуже. Мелкие, абсолютно не приспособленные к таежной жизни. Со взрослыми зимняками он научился справляться: то волков напустит, то медведями напугает, иногда в глухомань заведет. И так промурыжит, что охота бродить по тайге пропадет навсегда.

С их детенышами сложнее. Мозгов совсем нет. Носятся по тайге, как по дворовой площадке, ни волков не боятся, ни медведей. Уничтожить детенышей зимняков – две секунды, но Тон Мраковыч поэтому и звался Великим, потому что с беспомощными не воевал. Наоборот, каждого потеряшку провожал до дома лично и сдавал родителям на руки. Убедится, что детеныш в порядке, но ненавидеть его не перестанет.

Тон захлопнул папку, щeлкнул золотыми застeжками. Большая летучая мышь, которая сидела на спинке трона, закатив глаза, слушала музыку. Он выдернул из ее ушей наушники.

Мышь ощерилась:

– На самом интересном месте!

– Давай рассказывай.

– Так я же всe написала.

– Говори! – приказал он.

Летучая вздохнула, спрятала наушники в чехол:

– И зачем, спрашивается, я всe это пишу? Сутки пишу, двое переписываю, а потом два часа пересказываю.

– Что в нашей тайге? – перебил ее Тон.

– Погода обещает быть дождливой.

Великий Тон нахмурился. На спинке трона взорвался голубой шар. Мышь тряпкой распласталась на журнале. Ее крылья натянулись, как кожа на барабане. Тон почувствовал, что ей больно, и в нем проснулась жалость. Хотя жалость – это не в его характере. Он протянул руку, чтобы ее погладить. Летучая дeрнулась и приложилась затылком о камень. Получилось больно.

– Говори, не зли меня.

Тон соединил ладони и швырнул сгусток негативной энергии в виде голубого шара в сталактит. Шар не долетел, рухнул в воду с громким «Бах!».

Летучая вздохнула:

– И почему, спрашивается, я должна служить злу?

– Так ты скажешь, наконец, или мне тебе помочь?

– Не можем найти Ромашку. Наверное, она открыла сезон оттепели в этом году. За что и поплатилась. Знала же, что быть первоцветом опасно.

– Что об этом говорят муравьи?

– Что еe сорвали зимняки. Конкретно кто – они не знают.

– Что со зверинцем в поселке? Кого послала проследить за состоянием зверей?

– Вы же сами приказали – Желми.

– Где он?

– Пока не вернулся.

– Как с бантиками?

– Готовы.

– А Кикирилла?

– А что Кикирилла?

– Она готова их принять? – он сидел, выпрямившись, стиснув пальцы.

– Даже очень готова. Но тут такое дело…

Летучая запнулась. Пыталась правильно сформулировать новость, от которой Тон Мракович наверняка взбесится. И не находила слов.