Не более не менее единодушно мнение о том, что машины потихоньку заменяют людей; они точь-в-точь имитируют наши действия и, уверен настанет время, когда имитация полностью превзойдет устрой трудовых классов. Думаю, у постсовременности нет мотива, затем что при всех ее деструктивных (обратных) сторон, она двигатель; но не прогресса, а истории человечества. В чем ее цельность? В точном подчеркивании статичности, спада и достижений общества в научных, социальных областях. Постмодерн – это демонтаж, расфуфыренная насмешка над минувшим временем, извращение и следствие хищений цитат мировых классиков, ради отведения внимания, сокрытия личного гноя. Конечно, тема весьма бородата, но моя туша содрогается перед мыслью, что именно мы олицетворяем могильный червей, пережевываем культуру прошлого и потому именуемся – настоящими. На первый взгляд – роботы, но хрупкие; бескостные, но живые, потому что – футуристичные. Немаловажно отметить, что даже при постепенном урезании культурно-этических стандартов и наплевательском отношении ко всякой закономерности, правилам, при этом не останавливается прогресс как цивилизации, так и наследия, потому как значение культуры напрямую зависит от собственного самоистощения. Последнее понятие не обязательно нуждается в ассоциации с чем-то негативным, ибо природа сознания подвластна своему голоду, ментальному, конечно. Во многом данное мнение исходит из психологии сознания, которая рассматривается при помощи психологический теории деятельности, в которую вошли четыре положения:

Сознание не может рассматриваться как замкнутое в самом себе, поскольку оно должно быть выведено в деятельность субъекта.

Поведение нельзя рассматривать в отрыве от сознания человека, так как при рассмотрении поведения сознание должно быть не только сохранено, но и определено в своей фундаментальной функции.

Деятельность – активный, целенаправленный процесс (т.е принцип активности).

Действия человека априори предметны; они реализуют социальные – производственные и культурные – цели.

Данная теория была создана в советской психологии. Она обязана работам психологов: Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурии, А.В. Запорожца, П.Я. Гальперина и многих других. Упомянутые авторы теории Деятельности взяли под свою опеку философию диалектического материализма – теорию К. Маркса, и прежде всего, ее главный для психологии тезис о том, что не сознание определяет бытие, Деятельность, а наоборот, бытие, Деятельность человека определяет его сознание.

Итак, исходя из изложенного положения позволительным будет предположение неосознаваемом самостимуляторе, взывающий порыв к изучению, изложению и изобретению новых или старых знаний. Очень показательно в этом отношении свободействие и свободомыслие человека, как мысленно оторванного от реальности, но одновременно созерцающего, констатирующего бытие, посредством наличия воображения, то есть образа будущего действия, который, например, использовали первобытные люди при создании орудий труда. Самый же опыт устанавливался и передавался культурно, от языка к языку. Вышеупомянутое предположение о неосознаваемом самостимуляторе можно обозначить как ментальный голод. Человек использует существование, дабы доказать сам факт существования, его тайности и, помимо того, он пытается выявить какую-то фантомную субстанцию – связь тела, сознания и его души; то есть человек решается выявить психику, которая вследствие присущих ему свойств (мышления), таких как переживание, ненависть, гнев и многих других, в нем имеется. Однако наблюдая тесное взаимодействие тела и души друг с другом, нам известно, что в отличии от тела душа по своему божественному происхождению призвана управлять нравственностью человека, нежели тело, которое по своему животному происхождению раздираемо страстями и желаниями. Тело заботится о пропитании, опасается недугов и жадно, а душа стремится обрести гуманность, человеколюбие. Так, несмотря на их ожесточенную битву за контроль над человеком, мы замечаем некий эпифеномен [побочное явление]: оба понятия одержимы собственным голодом. Именно это ужасает.

Таким образом, говоря о теме современности и выявлении подобного голода на его фоне, мы понимаем, что, только благодаря ментальному голоду наше культурное самоистощение всегда балансировало между собой, поскольку раньше из-за труднодоступности объективной истины и правды, человечеству было куда стремиться, вводить новейшие теории, гипотезы. Однако нынешняя легкодоступность истины и информации создает массовый застой, при котором активно сохраняется доля здравомыслия.

О здравомыслии мы поговорим после, ну а пока следует подытожить сказанное.

В целом ходе рассуждения нам следует сделать выводе к темам, что были затронуты. Итак, вывод первый: вопреки тому как негативная среда влияет на культуру языка, тем самым разлагая не только человека и последующее наследство [знания], имеет место несовпадение одновременно положительное и отрицательное влияние ментального голода. Следует установить, что природа ментального голода неосознаваемая и, прежде всего, самостимулирует сознание человека развиваться и производить знания. Последующая стимуляция влияет на развитие мировоззрении, а затем культуры человека, в зависимости от влияния среды или достатка «высших» и этических знаний человечества.

Вывод второй: культурное самоистощение является не только результатом недодаче индивидууму воспитания (данное заключение было выведено в предыдущем эссе), правильного образования, но и всякого отсутствия самореализации. Главная проблема состоит в частных и негативных случаях влияния постсовременности на мироощущение индивидуума, который создает ложную критику еще не существующего постчеловека. Вследствие чего случай становится нечастным, поскольку критика без тени сомнения принимается как истина, «потребляется» человеком, тем самым порождая цепь неверных умозаключений. Поэтому в условиях нынешнего положения, мы есть то, что мы едим.

Спервоначала хочется создать памятку, что, увы, какой бы никчемной жизнь обыкновенного потребителя ни была, все его человеческое ничтожество в конечном итоге обнаруживает долю здравомыслия и, либо сделает себе философское замечание, либо сама мысль совершает поворот на себя. Как мы уже убедились, наша природа имеет такое свойство. Тогда человек «перерождается», то есть становится чуточку недоверчивым, черствым; он начинает более не доверять личному образу жизни и, в целом это создание излишне много самокритики. Но, впрочем, это не отменяет того, что сие момент становится переходным между сумбурным образом жизни и сознательным. Обращаясь к некоей точке зрения, обстоятельство всегда было в том, как человек совершенствуется и видит со стороны. Если случается так, что он заключает избитость такой жизни [жизни потребителя], то внутри вырождается психический раскол между бичеванием и желанием исправиться.