– Алекс, в какую палату? – спросила Эн, не оборачиваясь.

– Четыреста пять.

Арен этого почти не слышал – он нёс Агату как можно осторожнее, стараясь не забывать про эмпатический щит. Ощущать сейчас чужие эмоции он совершенно не хотел – своих было слишком много.

Контур, коконом окружавший его дочь, не мерцал и не пульсировал – просто светился, и так же ярко, как и прежде, когда Агата лежала на земле среди пепла. И императору казалось, что он несёт на руках не только дочь, но и Софию тоже.

Милая маленькая София. Неужели больше никогда?..

– Сюда, – сказала Эн, распахивая перед Ареном створки белой больничной двери.

Палата, в которую вошёл император, была очень просторной, с удобной и почти двуспальной койкой, широкой тумбочкой, столом у окна, парой стульев и даже шкафом для одежды – но Арен этого и не заметил. Он аккуратно, не дыша, положил Агату поверх белоснежного покрывала и с тревогой вгляделся в лицо дочери – бледное и по-прежнему безучастное. Она словно спала, но это точно был не сон – иначе Арен уже дозвался бы её.

– Около получаса назад возле Императорского музея была активирована портальная ловушка, – заговорил главврач. – Её высочество осталась невредима благодаря тому, что… – Он на секунду запнулся, будто эта мысль его удивляла. – …что её аньян стала контурным щитом.

– Аньян? – А вот в голосе реаниматолога было не то, что удивление, а настоящий шок.

– Аньян, – вмешалась Эн. – Но давайте не будем терять время. Алекс, вы не могли бы распорядиться, чтобы мне принесли необходимую аппаратуру? Мне нужен «колпак» и…

– Стоп-стоп, – перебил её заведующий отделением, – вы что собираетесь делать? Я не очень понимаю. Я не против обеспечить вас оборудованием, но хотел бы знать, что вы планируете предпринять. Я ведь отвечаю за то, что происходит в моём отделении.

– Я пока не знаю, что собираюсь делать, – ответила Эн спокойно. – Это невозможно решить за десять минут. Надо подумать.

– Я прошу прощения, но, на мой взгляд, здесь всё ясно. Три варианта – либо катализировать сознание медикаментозно, либо физически, либо ментально, заставив девочку отпустить контур. И чем скорее она его отпустит, тем лучше.

– Замолчите.

В палате повисла тишина. Арен напряжённо смотрел на дочь, теперь уверенный в том, что ему не показалось, и Агата действительно сильнее сжала кулаки.

А ещё в уголках глаз он заметил слёзы.

«Агата, – позвал император мысленно. – Агата, радость моя, ты слышишь?»

В голове зазвенело от истошного крика.

«НЕТ!»

И вновь тишина.

Арен с трудом сделал вдох – в груди болело так, словно у него самого был сердечный приступ, – и холодно сказал:

– Во-первых, я прошу вас всех контролировать то, что вы говорите при моей дочери. Она слышит и переживает. Во-вторых – я не желаю слышать ни слова о том, что она должна отпустить контур.

– Ваше величество… – начал реаниматолог тоном человека, который собирается уговаривать, но его перебила Эн.

– Агата! – произнесла она громко, делая шаг к койке, и остановилась у императора за спиной. – Меня зовут Эн, три года назад я вылечила твоего дядю Арчибальда. Не волнуйся, я постараюсь сделать всё, чтобы вернуть твою аньян. – Девушка запнулась, задержав дыхание, а потом ответила: – Да, я обещаю.

Значит, Агата говорила с ней ментально? Арен не успел спросить – Эн прояснила всё сама.

– Но больше не обращайся ко мне мысленно, иначе быстро устанешь. И расслабь немного руки. Не бойся, контур от этого не исчезнет, наоборот, тебе станет легче его держать.

Кулаки дочери после этих слов действительно чуть разжались.

– Алекс, давайте выйдем, я всё вам объясню, – продолжала Эн. – Брайон, и вам тоже. Ваше величество… вы пока можете побыть здесь, я потом ещё раз отдельно вам всё расскажу.

В другой день Арен улыбнулся бы этому «вы пока можете» по отношению к императору. Но не сегодня. Он вообще был не уверен в том, что теперь когда-нибудь сможет улыбаться.

Арен кивнул, и трое врачей тихо вышли в коридор. Они разговаривали минут пять, и их было почти не слышно – только заведующий реанимационным отделением один раз возмущённо воскликнул «Эн!», но потом всё вновь стихло.

Император сел на койку рядом с Агатой и погладил дочь по руке, задевая и энергетический щит Софии. Чистое и тёплое сияние… Неудивительно, что она смогла превратиться в подобное. Она ведь была чистейшим созданием…