— Невероятно, — тихо шепнула я, закатив глаза, когда услышала смех подруги, и направилась прямо туда.

Внутри оказалось очень светло, хотя я ожидала едва ли не подвального мрака. Тут даже пахло приятно — цитрусом. И это как раз потому, что один из ребят поедал мандарины, бросая кожуру прямо себе под ноги. Он морщился, набив полный рот сочными дольками, и кивал в ответ на веселый рассказ моей подруги. Но тут она заметила меня. Все заметили — дверь за моей спиной громко хлопнула.

— А вот и она! — воскликнула Катаржина, вскочив. — Эй, Джонни, смотри! Я говорила тебе о ней, это Миа. Миа Нильссон.

Высокий, немного худощавый парень, в руках которого была гитара, кивнул мне и тут же отвернулся, как будто смутившись. Я, признаться, и сама чувствовала себя неловко. Мне совсем не нравилось, когда все вот так смотрят, изучают, будто ощупывают.

Другие ребята тоже помахали мне, но немного вяло. Все как-то зашевелились, и я поняла, что это был перерыв, и сейчас они начнут репетировать.

Кто кем у них являлся было сложно понять, потому что я только и отличала барабаны от струнных инструментов, но Кати упрямо бормотала на ухо, что парень с темно-русыми волосами отвечает за ритм, то есть он — гитарист; на ударных блондин отбивал такт; низкий грубоватый звук принадлежал бас-гитаре, на которой играл тот самый Джонни с фамилией Левен.

— А вот это тоже Джон, — продолжала вещать Катаржина, сидя рядом со мной на потрепанном диванчике, и указала на шатена с розоватыми щеками и пухлыми губами. — Соло-гитара. Норум. Он из Норвегии, — как-то гордо добавила подруга.

— Угу, ясно, — кивала я, немного морщась от громких звуков довольно агрессивной музыки. К тому же слова песен были жутковатыми. Про какие-то мрачные коридоры и ад. Однако мелодии мне понравились. Да и солист, симпатичный светловолосый парень с забавными тонкими усиками, высокий и стройный, пел очень хорошо. Голос у него был чистым, а для того, чтобы насладиться подобным пением, не требовалось развитого музыкального слуха. Мне просто понравился его голос.

— И давно он у них солирует? — задала я свой первый вопрос, тот самый, который тут же привлек внимание парней, потому что музыка оборвалась слишком внезапно, а сказала я это чересчур громко.

«Парень с усиками» улыбнулся, но было заметно, как он старается выглядеть серьезным. Видно, он действительно считал свой ансамбль перспективным. А что, может быть так и было.

— Это Йоаким Ларссон. Он в группе около трех лет. Состав недавно поменялся. Я познакомилась с Джоном, бас-гитаристом, еще прошлым летом, но мы как-то не поладили. И вот теперь… Ой, они, кстати, готовятся к конкурсу! — Снова заиграла музыка, а подруга принялась мне рассказывать о будущем музыкальном состязании. — Выигравший коллектив получит возможность заключить контракт с известной звукозаписывающей студией. Представляешь, как здорово!

Катаржина была искренне восхищена ребятами, но я все никак не могла проникнуться.

Мы еще немного посидели, а после ребята вдруг засобирались на природу, и я не знала, ехать ли мне. Было как-то неловко. Все-таки четверо парней и мы. Это немного… Да что говорить, это очень глупо — ехать с ними.

***

Старенькая серая машина тряслась по ухабам, когда мы с Катаржиной, зажатые между Йоакимом и Джонни, сидели на заднем сиденье, и старались упорно делать вид, что нас вовсе не смущает такая близость. Вернее, делала вид я, а Кати и в самом деле не скромничала — беседовала с парнями, причем даже умудрялась перегибаться через меня и о чем-то спрашивала солиста группы. Он был не слишком-то разговорчивым, потому, в большей степени, отмалчивался или просто что-то бросал, не глядя на Кати, на что она, несомненно, обижалась. Видимо, Йоаким был смущен не меньше моего, хотя выглядел очень даже невозмутимым, но чаще смотрел в окно, чем на друзей или на нас.

Я всего лишь раз невольно столкнулась с ним взглядом, и, мне кажется, сильно покраснела. А Ларссон лишь тихо фыркнул и отвернулся. Он показался мне высокомерным.

Но это впечатление развеялось, как только все мы вывалились из машины на большой поляне, прикатив за город. Вот только тогда Катаржина заволновалась и повела меня якобы по нужде, толкнула за куст и принялась горячо шептать:

— Если что, уносим ноги, поняла? Я дорогу запомнила.

Теперь запаниковала и я.

— Бог мой, Кати. Вот зачем тогда было садиться к ним в машину? Мы же за несколько десятков километров от города.

— Знаю-знаю, — нетерпеливо перебила меня подруга и выглянула из-за куста. — Ой, какой Джонни милый, — пролепетала она, и я тоже осторожно вышла на поляну.

Тот самый угрюмый Джонни был, кажется, неплохим парнем. Он деловито расстилал покрывало, вытаскивал из багажника пакеты с едой и напитками, приобретенными по пути сюда, но я сильно растерялась, когда увидела среди всего того, что вывалил на покрывало Джон, еще и пиво.

— Кати, ты ведь не собираешься пить? — спросила я шепотом, шагая рядом с подругой, которая смотрела на Джонни слишком восхищенно.

— Ну если немного и попробую…

Мне это совсем не понравилось. Тем более что парни уже разводили костер, веселясь и громко переговариваясь. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Но ребята быстро разговорили нас обеих, и я уже спустя полчаса нарезала овощи, сидя на покрывале и болтая с парнем, который играл на барабанах. Однако спокойнее мне от этого не стало, и я неустанно следила за каждым движением беспечной подруги.

Ударника звали Ян, и он оказался отличным рассказчиком. Меня даже посвятили в некоторые тонкости игры на барабанах, но, честно, я ничего не поняла.