— Но Я не Господь Иисус Христос, чтобы такое прощать. При всём уважении к Нему… Он также сказал, что посеешь, то и пожнёшь, верно?… Вот что бесит больше всего!… Когда всё происходит за твоей спиной.

Алекс и так уже много наговорил лишнего, ему захотелось всё обдумать, он ещё раз извинился и ушел в тамбур.

Прислонившись к окну, Алекс наблюдал, как монотонно мелькают деревья и жалел себя. Он сильно устал от жизни, особенно за последние 23 года постоянных прессовок, карцеров и наездов. Единственное, что его мотивировало жить — это желание отомстить и вернуть всё на прежние места.

Первые годы в заключении дались ему особенно непросто. Артур, получив активы их компании (кроме надёжно спрятанных у Любаши наличных, разумеется), сделал максимум для того, чтобы Алекс никогда не появился на воле. Поэтому его сразу по прибытии в Кресты бросили в пресс-хату. Как правило, из неё здоровыми люди не выходили. Она предусмотрена администрацией тюрьмы специально для смирения особо непокорных постояльцев. Для начала клиента ломали физически, потом, соответственно, морально. Когда за ним захлопнулась железная, скрипучая дверь в такую камеру, Алекс первый раз вспомнил о Боге. На память почему-то пришло его бахвальство перед Али. Это было на банкете, за несколько часов до того, как Али убили. Они были прилично пьяны и Али полез к Алексу с нравоучениями:

— я так больше не смогу, наверное… с тобой становится невозможно…

Алекс, как всегда в таких случаях, перебил:

— Тебе бабки некуда складывать, не потому, что ты великий учитель. А потому что тупо выполняешь мои команды. Причём на довольно-таки хреновом уровне. Поэтому сиди тихо, наслаждайся жизнью и благодари своего Бога, что у тебя есть я!…

Алекс вспоминал этот момент не первый раз за последний, «нескучный» месяц, но в этот момент впервые испытал желание попросить у Бога прощение. К Нему он всегда относился с уважением (спасибо матери), но обращаться с просьбами, как часто делал Али, считал слишком дерзким. Кто он, и кто Бог? Не верилось, что Создателю вселенной будет интересно слушать такого… как Алекс! И вот сейчас, когда прозвучал выстрел захлопнувшейся двери, он на физическом уровне пережил присутствие Чего-то бесконечно большого и могущественного в этом «уютном местечке». Он абсолютно точно знал, что это был Бог и что, несмотря ни на что, всё же слышит Алекса. Ещё он точно знал, что сейчас его убьют. Естественно, непокорный Алекс будет драться с этими тремя гориллами до последнего вздоха, и, естественно, в результате этого не выживет именно он.

— Прости меня за всё, — то ли произнёс, то ли услышал эту мысль со стороны Алекс и ещё раз уверенно, уже вслух, выговорил, — Прости меня за всё!

— Что ты мяукаешь? — хмуро процедил один из «Гладиаторов», встал со шконки и направился к Алексу. То, что житель пресс-хаты заговорил, было уже само по себе чудо, так как это не входило в их должностные обязанности. Они делали своё «грязное дело» не вдаваясь в детали и лишняя информация о «терпиле» могла помешать работать беспристрастно. Сразу за первым косяком последовал ещё один:

— Кто, откуда? — подойдя к Алексу, просипел Главный.

Когда он услышал, что Алекс «пасется» на Сенной, то поинтересовался, известен ли ему Слава Горох. Слава Горох — это кличка дяди Славы, отца Али. После некоторых расспросов Главный убедился, что Алекс достойный человек и его подставили дольщик и менты. Богато накормив, «гладиаторы» ввели его в курс дел и научили, как себя вести в определённых ситуациях. Проведя кое-какие оформительские работы с лицом Алекса для отвода глаз администрации, они благополучно передали его «цырикам» и вскоре Алекс оказался на зоне. Там он своими кулаками и синяками отстоял уважительное к себе отношение. Дядя Слава начал закидывать на зону «грев» и после этого Алекс приобрёл окончательный авторитет даже среди «воров». Этому способствовало отношение к нему администрации лагеря, так как периодически большие люди с воли ставили перед ними задачу испортить Алексу жизнь, а лучше бы, вообще, лишить её. Пользуясь поддержкой и уважением внутри уголовного благородного сообщества, Алекса периодически «прессовали», закрывали в карцер, лишали свиданки и так далее, и, в конце концов, за несколько месяцев до освобождения, «раскрутили» ещё на 8 лет за сопротивление властям.

Пронзительно зазвучал рингтон на телефоне Алекса, и он также резко вернулся в «наше время» с его проблемами и нерешёнными загадками. Проблемы придётся решать, загадки отгадывать, и, к сожалению, избежать этого не получится.

Алекс снял трубку и услышал притворно залихватский голос своего бывшего «сокамерника»:

— Психолог-то хоть красивая?

— Здесь все красивые… Тебя только не хватает…

— За Артура узнал у неё?

У Алекса за последний час утекло так много воды, и в ходе происшедших событий так много изменилось, что он сразу и не вспомнил их последний разговор по телефону.

— Втираюсь, — на всякий случай сказал он.

— Втирайся! А у меня кое-что есть!… Я знаю, кто эта тёлочка, которая едет с тобой в одном купе…

Радик высоко и неприятно захихикал. Алекса и на зоне этот человек утомил сверх меры, но он был вынужден считаться с его возможностями за колючкой. Приходилось терпеть Радика и сейчас.

«Как только получу от него паспорт, тут же заблокирую его навсегда!» — раздражённо подумал Алекс, но вслух сказал:

— Ну!… И кто она?

— Это дочка… Артура… Соня… 23 года. Работает в Орионе психологом.

Лицо Алекса начало краснеть. Он до конца переварил услышанное и уже не мог сдержать свои эмоции:

— Ох, епрст!… вот идиот!… Ты смотри… Взрослая совсем женщина… Конечно… Вылитая Наталья… На Артура, вообще, не похожа… это же очевидно было!

— Алекс, я серьёзно говорю… — перебил его Радик, — если ты с ней не подружишься, ты никогда не доберёшься до Артура… А я до своего гонорара!

Алекс не мог сосредоточиться, так как известие, что это дочь Артура, а, самое главное, дочь Наташи, выбила из-под его ног почву. Логика на этот раз не включалась, и он не понимал, что ему теперь делать. Минуту назад Алекс склонялся к тому, что София не имеёт к нему никакого отношения, как вдруг опять она явно заняла место «человека» Артура.