Шрифт:
Сохранила ему жизнь. Конец истории.
— Не понимаю, — возразила она.
— А я будто бы да. Давай-ка кое-что проясним. Ты пообещала не бросать меня.
И к чему это он клонит? Он же не может держать её за обещание, которое она дала на смертном одре.
— И?
— И пока я жив, ты принадлежишь мне — мерзкому, отвратительному, жалкому вампиру.
Всё дело в этом? Он хотел наказать её, сделав своей боксёрской грушей. И этот комментарий… Боже. Похоже, у кого-то задето самолюбие.
— Это ведь не имеет никакого отношения к тому, что я назвала тебя «отвратительным» в то утро, когда на тебя напал Кинич? — Она не имела это в виду, а просто хотела, чтобы он держаться подальше от неё.
— Я злюсь из-за того, что ты меня обратила. Ты не представляешь, что натворила.
Иш Таб больше не могла сдерживать ярость.
— Да! Но я спасла тебя! И если уж тебе злиться, то почему бы ни на Кинича? Он напал на тебя. — Хотя, это не совсем так. Кинич напал на Антонио только потому, что его заставил Зак.
— Ненавидеть его? — прошипел Антонио. — За то, что он — вампир, обуреваемый жаждой крови? У него не было выбора. А у тебя… — Боже. По крайней мере, он не держал зла на Кинича. Уже кое-что. Что же касается превращения его в вампира, то другого выбора не было. Почему он не может уложить это в своём отсталом человеческом разуме? И почему обращается с ней, как со старой, потрёпанной туфлей? Он. Мерзкий, противный вампир. Что ж, у него растёт ещё клык! — Я лишь не понимаю, почему ты так относишься к нам? — с ноткой сожаления проговорил он.
— А? — Ярость Иш Таб улетучилась. Ей показалось или в прекрасных зелёных глазах мелькнула боль? Трудно сказать, когда он там, наверху, а она тут, внизу. Нужно начать носить каблуки.
— Твоя сестра Фейт рассказала, как ты ненавидишь мой вид, — спокойно сказал он. — Как считаешь нас мерзостью этого мира.
Верно. Будь проклята эта Фейт! Зачем она ему рассказала? Идиотина.
— Ничего не могу с собой поделать. Вампиры-падальщики. — За исключением Кинича, Джулии, Виктора и Хелены, конечно. Не успела она и глазом моргнуть, как он схватил её за плечи и искры тёмной энергии вылетели из тела. — Нет! Ты не можешь… — Тикали секунды, но ничего не происходило. И вновь, Антонио не высказал ни единого желания смерти, а она опять замерла, загипнотизированная им. — Как? Почему ты можешь меня касаться? — прохрипела она.
Он сверлил её взглядом зелёных глаз.
— Да, кто знает? И какое кому дело?
«Мне есть дело, чёрт подери!»
Округлив глаза, он посмотрел на свои руки и отпустил Иш Таб, словно прикасался к мусору.
— Я… я… — Она развернулась и собралась уйти, прежде чем развалилась бы прямо у него на глазах. Или обняла его. Или плакала от смущения. Или ударила бы по его мужским трюфелям — интересно, а они молочно-шоколадного цвета, как и всё остальное? Или сделала бы что-нибудь не менее абсурдное. Вселенная жестока на шутки. Всю жизнь Иш Таб мечтала прикоснуться к кому-нибудь, не убивая и не спасая. А просто… прикоснуться. Без причины, потому что мечтала быть связанной с миром. Всю жизнь она наблюдала за смертными, которые не подозревали, как им повезло — объятия, похлопывание по спине, рукопожатия… поцелуи. Вроде и простые вещи, но представить жизнь без них и… начинаешь чувствовать себя самым одиноким и отринутым жизнью.
Значит, после тысячелетий почти полной изоляции Вселенная, наконец, решила прислушаться и исполнила желание Иш Таб? Вот таким образом? Подослав мерзкого вампира, который ненавидит её до глубины души? И который напомнил ей о самом болезненном моменте в жизни?
«Ну, спасибо, Вселенная! Смотришь собственное комедийное шоу? Может, даже специальный выпуск на HBO? Да, сча, дамочка… Чертовски смешно».
Гнев Иш Таб взял верх. К сожалению, она не могла выместить его на Вселенной, так что ей оставалось только…
— Найди себе другую собачонку. Я — Богиня Самоубийц, и отвечаю только перед самой Смертью. И знаешь что? Она тебя не хочет. Ты для неё недостаточно хорош.
Зелёные глаза Антонио потемнели до чёрных.
— Muy bien [23] . Хочешь по жёсткому играть? Тогда поцелуй этот мир на прощание, Иш Таб, потому что только я могу расшифровать код на скрижали. Без меня человечество обречено.
«Он знает, что я вынуждена ставить людей на первое место?»
Проклятье. Шах и мат.
23
Хорошо (исп.)
— Фейт сказала тебе, да? — «Я. Её. Убью». От порочной улыбки на его щеках появились ямочки. — Ох, мистер, подумайте дважды, раз решили, что эти ямочки собьют меня с толку. И плевать, даже если ты самый сексуальный член клуба яйценосцев — я прожила семьдесят тысячелетий без мужчины, и невосприимчива к твоей потрясающей красоте!
Он тупо смотрел на неё.
— Семьдесят тысяч лет без секса?
«Ой, мамочки!» — Иш Таб накрыла рот, спрятанный вуалью.
— Ну… я… просто… — Чёрт, чёрт, чёрт. — … Без парня. Конечно, мужчины у меня были. — «На обед. Один раз. Смени тему! Всё, что угодно, только не об этом». — Ладно. Я помогу тебе, что делать, доктор Дракула?