— Я про Антонио, а не Фейт. Я её прощу лишь в том случае, если она публично признается в том, что она лгунья и тупица. Даже тогда мне, возможно, придётся смотреть, как она страдает в вулкане в течение нескольких тысяч лет.

— Что бы она ни сделала, видимо, совсем плохо дело, — проговорила Джули.

— Это было безжалостно. Единственное, чему я научилась — ничто не вечно, в том числе бытие богини самоубийц. Произойдёт ротация сил, и тогда нам придётся посмотреть, как фишки лягут. А до тех пор я сижу на стуле с кнопкой и попробую на вкус самые порочные моменты человечества. Меня ненавидят эгоцентричные, умные вампиры.

Джули посмотрела за горизонт.

— Он не ненавидит тебя, Иш Таб. Будь так, ты бы не сглупила и не стала испытывать к нему чувства. Любовь так не работает.

«Ого!»

— А кто говорит о любви? Меня странно влечёт к нему как-то иррационально, захватывающе и эйфорически. И я, возможно, перестану существовать, если никогда не увижу его снова, что является классическим определением похоти. Не любовь. Кроме того, он ясно дал понять, что больше не желает меня видеть.

— Уверена, он не это имел в виду, — заспорила Джули. — Он через много прошёл, а сейчас на своих плечах держит весь мир.

— На самом деле, это его огромное эго, — ответила Иш Таб. — Видела размер эго-сунка? — Иш Таб развела руками, демонстрируя размер. — Его нужно пометить мигающими огнями и огромной надписью.

Джули улыбнулась, как учительница первого класса с дипломом магистра по терпению.

— Разве? Или он просто мужчина, попавший в трудную ситуацию и нуждающийся в твоей помощи? Только представь, через что он прошёл.

«Долбаные Ангелы. Всегда такие… такие… правильные!»

— Я хочу проявить к нему сострадание, поверь. Но, если бы ты слышала его слова, поняла бы, что ситуацию не спасти. Он действительно ненавидит меня. Возможно, заслуженно.

Джули хмыкнула.

— Тогда спроси себя, почему он несколько раз отринул помощь Фейт, требуя тебя.

«Ох!»

— Он отринул её?

Джули кивнула.

— Она всю ночь пыталась уговорить его поработать с ней — он тот ещё хитрец — но когда он отказал, она так разозлилась, что убежала и не вернулась.

— Может быть, он отверг её, потому что хотел помучить меня.

Он сам в этом признался.

«Ах, но он же «реагировал» — кхе-кхе — на тебя, так что, возможно, она права».

В желудке у Иш Таб затрепетали бабочки радости, от воспоминаний об очень мужественной реакции Антонио на прикосновение их тел. Наверное, какая-то вампирская гормональная реакция. Вампиры же известны плодовитой эрекцией. Он бы, наверное, и на зелёный салат возбудился. Вампир-вегетарианец! Серьёзно? Кто-нибудь вообще слышал такую нелепость!

Иш Таб улыбнулась под вуалью. На самом деле, мысль о том, что он пьёт морковный сок, привлекала ещё больше. Он не убийца, как она.

— Ладно. Что мне делать?

Джули пожала плечами.

— Ты божество. Поступи по совести и извинись за всё, что сделала. Уверена, ты практиковалась в таком семьдесят тысяч лет.

О да. Особенно если речь идёт о непреднамеренном убийстве любимых домашних животных.

— Окей. Так и сделаю. Как я выгляжу? — спросила Иш Таб и потянула струящийся подол драпового платья.

— К-хм. Ты выглядишь очень… загадочной.

— Превосходно! — Лучше, чем мрачно.

— Я не говорила, что это хорошо, — вежливо ответила Джулия

— Нет?

— А ты не думала о новом образе? — поинтересовалась Джули.

«Нет». Одежда давала миру безопасность, напоминая Иш Таб о необходимости всегда быть осторожной и не подпускать людей слишком близко. Фактор «причудливости» на её взгляд был критическим.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Иш Таб.

— Как насчёт чего-то современного? Может, чего-то более откровенного?

— Не уверена, что готова снять вуаль.

— Тогда стоит сделать один шаг и изменить что-то другое. — Джули осмотрела её платье.

Иш Таб задумалась над этим советом.

— Я думала, что стоит купить что-нибудь новое, как только откроются магазины. Всегда хотела попробовать нижнее бельё, которое носят люди.

Джули выгнула бровь.

— Ты никогда не носила белья?

Она не человек, и никогда не потела или не пачкалась, её грудь всегда была идеальной, поэтому носить бельё не было необходимости. Она могла надеть его только, чтобы угодить мужчине, но в её мире не было мужчин.

— Нет. Но теперь думаю носить.