– Да, мой труп выловили, вытащили из моря. Врачам удалось спасти меня. Ко мне вернулось сознание. И знаете, что я увидел? Я увидел другие измерения. Если бы я погиб после Сдвига, я был бы в исходной действительности. Но я погиб во время вспышек и остался вне нашей Вселенной.

– Поэтому вы считаете измерения, – догадался Пакслан. – Чтобы не запутаться.

– О, я не просто считаю их. Я наблюдаю. Сначала измерения выглядели одинаково, но изменения накапливались. Я выделил четыре пояса измерений по степени вырождения. Как раз по числу вспышек. Мы находимся в четвертом, самом устойчивом поясе.

– Если в других измерениях вырождение происходит быстрее, значит, и время течет быстрее, да? – спросил Пакслан. – Вам доступно будущее. Земля не прислала помощи, не обратила Сдвиг вспять, нет?

– Пакслан, не обольщайтесь. Время там течет так же. Мне доступно будущее вырождения. Сами события, которые зависят от людей, для меня тайна.

– Такая правда? – проворчала Тевита. – Я не верю.

– Что требуется от меня? – осведомился Пакслан. – Вы пригласили меня для того, чтобы объяснить, как спасти нас, я не ошибся?

– Самоубийство! – прошипела Тевита. – Он потребует от тебя покончить с собой.

Кнод расправил плечи.

– Доктор Мивард призывает к самоубийству. Это слишком долгий путь в исходную действительность. Теперь, когда обстоятельства Сдвига прояснились, можно сосредоточиться на более удобном способе. Пакслан, я прошу об одолжении. В порту находится запасной заборник. Вы сумеете задать программу, которая прекратит опыт.

– Вот это уже по-настоящему – врать без стеснения совести. – Тевита встала. – Мы вне исходной действительности. Как мы повлияем на события в ней?

– Через искривленное пространство-время, сквозь которое светит Маретир.

– Осуществимо, вполне, – Пакслан вытер увлажнившиеся ладони о брюки. – Есть вероятность успеха.

– А давайте Паксланы из других измерений займутся этим! – взвизгнула Тевита. – Моего Пакса оставьте мне! Пойдем, пойдем, Пакс. – Она потянула его за руку. – Скоро ночь! Нам нельзя задерживаться!

Пакслан последовал за ней к выходу. Стеша, выступив из тени, протянула белый картонный прямоугольник.

– Позвоните, Пакслан. Чем быстрее вы примите решение, тем лучше. Колонистам нужна ваша помощь.

Сунув визитную карточку в карман, Пакслан кивнул. Тевита рывком затащила его в лифт. Кабина устремилась вниз.

– Пакс, почему ты согласился, будто в тебе два сознания? – прошипела Тевитан. – Что ты скрываешь от меня?

– Скоро это не будет иметь значение. Я склоняюсь к мысли принять предложение Кнода. Я должен попробовать прекратить опыт.

– А как же поле?

– Мы умрем от голода, если нас не успеют прикончить посторонние. Это предопределено.

Очутившись на улице, они зашагали к остановочному павильону.

– Ты сам посуди, Пакслан, где смысл? Ты вернешь наше измерение в исходную действительность. Но что будет с другими измерениями?

– Я позвоню Кноду, – пообещал Пакслан. – Если он не даст исчерпывающего ответа, смирюсь с неизбежным. Надеюсь, в исходной действительности мы живем и здравствуем. Смерть повторений не так страшна, как смерть настоящих людей.

– Других измерений нет. Мы в исходной действительности. Может, «Феликом» и проводил опыты… Но мы живем там, где живем! На Ридонасе! Все прочее – безумство!

– Другие измерения есть, – вздохнул Пакслан. – Во мне два сознания.

– Не верю!

Пакслан передернул плечами. Тевита выглядела слишком утомленной, чтобы вести спор. Ей требовался отдых после насыщенного событиями дня. Он мог представить, как потрясло ее самоубийство Райма.

Райм после удара, разметавшего его тело по серым плитам, осознал себя с изрезанными запястьями в ванне, наполненной теплой водой. На бортике багровело перепачканное кровью лезвие кухонного ножа. Истинные воспоминания оказались наложенными, а новые – истинными. Разуму требовалось время соединить два сознания.

– Только не сейчас! – прохрипел Райм. – Я не могу! Мне нельзя умирать сейчас!

Слабость не позволяла напрячь мышцы. Бортики ванны высились непреодолимой преградой. Райм хватал запястья, пытаясь зажать раны. Кровь хлестала между пальцами. Внутренним взором он видел несуществующие события, они проносились чередой разрозненных ярких образов. Его обволокла чернота, выталкивая из двести восемьдесят девятого измерения.

Свет Маретира пробивался сквозь клубящиеся тучи. Райм оцепенел у окна своей квартиры в триста пятидесятом измерении. Сознания соединялись, на воспоминания наложились две новые последовательности. Разум выхватил слова доктора Унлы Мивард из двести восемьдесят девятого измерения.