Его профиль дернулся, но головы Альберт не повернул и даже глаз не скосил.

— Если ты вытянешь из меня все истории сегодня, то что же мне рассказывать тебе завтра?

Я прикрыла глаза, будто темнота могла заставить мозг работать в ускоренном режиме. Он не уходит? Он остается? Как надолго? И главное — почему? От вопросов щипало глаза, или же это противная тушь не вся еще переместилась под глаза.

Кровать скрипнула. Альберт поднялся и, видно, начал одеваться. Я лишь сильнее зажмурилась. Пусть уходит и не возвращается. Так будет лучше. Не надо растягивать кино в мыльную оперу — не хочу плакать еще по одному придурку!

— Не открывай глаз и протяни руку.

Я подчинилась и почувствовала между пальцев скрученную сигаретой купюру. Теперь я точно глаз не открою! «WTF!» Я не просила платы за «фак»!

— На Макарплаце, где находится квартира Моцарта, обычно много цветочниц. Пожалуйста, купи букет желтых ромашек.

— Почему желтых? — выдохнула я слова раньше, чем успела их подумать.

— Потому что это мои любимые цветы. Я не успею их сам купить. Для тебя. Прости, я ведь не знал, что встречу тебя сегодня, потому оставил на утро много важных дел, но вечером я всецело твой.

Теперь я открыла глаза. Альберт уже полностью оделся. Только галстук не нашел, но я решила остаться под простыней и не светить голым задом.

— Шесть вечера тебя устраивает? Там есть ресторан с лучшими в стране шницелями, но ты закажи луковый суп. Его не рекламируют, но он хорош. Название, правда, забыл, но там какой-то английский город. Ты его легко найдешь.

— Ты любишь французскую кухню?

Альберт мотнул головой.

— Когда-то давно возможно. Не заказывай на меня.

— А вино?

— Не заказывай на себя тоже. И сними каблуки. Твои туфли не для танцев.

— Я знаю. А мы будем танцевать?

— Непременно. Это то, что мы оба делаем достаточно хорошо.

Альберт коварно улыбнулся, и я явно покраснела. Он нагнулся ко мне — в серых глазах продолжали прыгать наглые чертики — и поцеловал в губы. Осторожно, будто боялся испортить помаду, которой на них не было и в помине.

— Увидимся вечером, Виктория. Сладких снов!

Он тихо прикрыл дверь, и я решила не запираться. Красть у меня нечего, а меня саму уже явно украли. Только бы похититель не забыл, где назначил мне свидание. Который час? Давно ли была полночь? Губы растягивались в улыбку. Глаза требовали воды. Ноги отказывались подниматься. Я как-нибудь доживу до утра, а, проснувшись, первым делом нагуглю название места, где подают великолепный луковый суп, а уж потом залезу под горячий душ.

Однако утром первым делом я расхохоталась. На соседней подушке лежало свернутое из галстука сердце. Сумасшедший романтик! Разве вы не только в книгах бываете? Я скинула одеяло и начала пружинить на матрасе, словно на батуте, корча в зеркало страшные рожи.

— Я тебя обожаю! — закричала я, имея в виду не свое отражение, а Альберта, конечно.

Отражение требовало срочного похода в душ, но с горячей водой я явно переборщила и, рухнув в банном халате на мятую кровать, красная, что помидор, задышала, как поломанный паровоз. Но сама я была цела, и даже швов склейки в зеркале не нашла. Впервые за столько дней я встретила утро с улыбкой.

Эй, телефон, ты где? В сумке! Где ему еще быть?! Вместе с шоколадкой, которую я тут же сожрала и заменила аккуратно скрученным галстуком. Сердце я ломала со слезами на глазах, но мне необходимо было вернуть его хозяину. Я не коллекционирую сумасшедшие сердца! А мое собственное рвало барабанные перепонки. Хотелось носиться по номеру и топать, топать, топать от счастья. Я на ходу вбивала слова в гугл-поиск, и вот оно, заветное название ресторана! Скопировав адрес в записки, я вызвала гугл-войс, надеясь сохранить собственный голос на низкой грудной октаве, но, услышав тетю Зину, увы, заверещала:

— Я это сделала!

— Что?

— Ты лучше спроси, с кем? — плюхнулась я на кровать и закрыла лицо свободной рукой.

— С кем? — тут же спросила тетя Зина и добавила: — Викусь, прекрати ржать!

A я не могла прекратить. И не могла рассказать по телефону все подробности прошлого вечера. Такое надо передавать в лицах. Хотя куда мне тягаться с Альбертом!

— Он супер! Ты даже представить себе не можешь! — кричала я истерично. — А как он танцует. Ммм… — добавила я, вспоминая уже совсем не танец.

Тетя Зина откашлялась, и я приняла вертикальное положение, обиженно надув губы.

— Ты всех мужиков теперь будешь выбирать по умению танцевать? — спросила она совсем строго, и я надулась еще сильнее.

— Димку мне навязали в шесть лет в студии старые дуры. И он танцевать не умеет. Этой ночью я это поняла. Сегодня мы с Альбертом снова идем танцевать. И надеюсь, на этот раз вместо вальса будут грязные танцы, — вновь зашлась я диким хохотом.

— Викусь, ты там трезвая?

— Абсолютно. Хотя… У меня снесло крышу. Это правда. Но мне без нее так хорошо. Теть Зин, через пять дней я прибью ее обратно и пойду на работу долбать комп, а сейчас… Блин, если я не выйду на связь в ближайшие дни, не волнуйся. Просто на седьмом небе не ловит вай-фай!