Наши дни. У двадцатипятилетнего Эрни две страсти: писательство и алкоголь. И первой начинает мешать вторая. Приятель Иван предлагает выход - забытый богом городишко Миртис. Эрни соглашается. Но его радужным мечтам не суждено сбыться. В первый же день своего пребывания в Миртисе он узнаёт о пропавших семь лет назад детях - брате и сестре. Эрни пытается докопаться до истины, то приближаясь к ней, то запутываясь всё больше и больше. И он не единственный, кто не может до конца разобраться в этой трагедии.
Посвящается Инне
Не открывай дверь, которую ты не в силах закрыть.
Арабская пословица
День первый. Понедельник
Сегодня я впервые встретил Беатрис…
День первый. Точнее, уже ночь. Скорее всего, воскресенье
Этой летней ночью в единственном пабе города Сурма было многолюдно, шумно и душно. В спертом воздухе висела гремучая смесь из запахов кислого пива, подгоревшего мяса, жареного лука и мужского пота. Прорываясь через беспрестанный, не смолкающий ни на секунду звон стаканов, бокалов и рюмок, лязг ножей и вилок, дробный стук по массивным деревянным столам пивных кружек, с завидным постоянством раздавались сдобренные нецензурной бранью пьяные выкрики, взвизги, всхлипы и стоны. Обычная, в общем-то, картина в это время суток. Для кого-то – неприглядная и дикая, а для кого-то – милая и родная.
За одним из столов, скрывавшемся в полумраке в правом от входа углу, сидел красивый парень лет двадцати пяти, поникший и бледный. Его звали Эрни, и очутился он здесь совсем не по ошибке, как могло показаться со стороны. Эрни считал себя начинающим писателем и состоявшимся алкоголиком. Да-да, именно так. Не иначе. Безусловно, «состоявшийся писатель» звучало бы куда лучше, но он не желал заниматься самообманом. А в том, что словосочетание «начинающий алкоголик» таит в себе больше оптимизма, чем «алкоголик состоявшийся», Эрни очень сомневался. Такой неутешительный приговор он вынес себе сам. Кто же еще? Подписал и вынес. Подписал… Эрни печально улыбнулся.
Он начал прикладываться к бутылке, когда возникли проблемы с написанием своей первой настоящей книги. Короткие рассказы не в счет. Они, как шампанское, – что-то сиюминутное, приличествующее случаю. Показуха - вот что такое все эти рассказы, новеллы, эссе и прочие недомерки. Они (как и бестолковое шампанское) не интересовали Эрни. Книга – большой красивый роман - вот что действительно нужно! Как годами выдержанные в дубовых бочках коньяк, текила, черный или золотой ром. Виски, на худой конец.
Но проходили дни, недели, месяцы, - скоро счет пойдет и на годы, - а книга так и не появлялась. Конечно он стал выпивать! И в настоящий момент занимался исключительно этим – выпивал. А как иначе? Это же паб. Что тут еще делать? Писать? Не всем же быть Хемингуэями. Наверняка, помимо творческих мук, отягощенных болезненным пристрастием к спиртному, имелись и другие причины для частых (да чего уж там - ежедневных) походов в паб, но Эрни даже думать об этом не хотелось. Для него пивной дом неотвратимо становилось вторым домом. И Эрни не противился: два дома всяко лучше, чем один.
Сегодня он пил вместе с Иваном, который расположился напротив и с упоением поглощал пышущий жаром омлет, только что принесенный разбитной и радушной официанткой. Сам Эрни почти не ел, но ему нравилось, что здесь и днем и ночью запросто заказывалось, немедленно приготавливалось и любезно подавалось блюдо, традиционно считающееся утренним. Вполне годная и, что не менее важно, недорогая закуска. Насколько эта яичная стряпня сочетается с ромом или виски, его мало интересовало: закуска, она и есть закуска – раз подают, значит, можно употреблять и не загружать себя дурацкими комплексами по этому поводу. В пабе на первом месте - всегда выпивка (и зачастую это не пиво), а еда - лишь необязательное приложение к ней, жаль, что далеко не бесплатное. И Эрни, привычно проглотив очередную порцию соломенного цвета виски, слегка приободрился.
Иван и Эрни были ровесниками. И с какого-то времени – собутыльниками. Правда, Иван, в отличие от Эрни, не страдал из-за проблем с алкоголем - просто любил выпить и тоже делал это регулярно, а главное, с удовольствием.
Вот и сейчас.
Иван опрокинул в себя содержимое объемистого стакана с толстым дном, одобрительно крякнул, тут же закусил кусочком розовой ветчины, ловко поддетым вилкой из предусмотрительно оставленного недоеденным омлета, и, дружелюбно улыбаясь, спросил:
– А книга-то как называется? – И хотя в данную минуту Иван имел вид достаточно добродушный, но что-то в его широком открытом лице с серыми, чуть навыкате, глазами подсказывало, что в определенных конфликтных ситуациях рассчитывать на доброту или милосердие этого парня было бы попросту глупо. К тому же Иван выглядел настоящим здоровяком.
– В том-то и дело, - отвечал ему Эрни, - что даже названия нормального не придумать. Все. Кризис. Причем во всем.
– Молодой человек опять загрустил.
– Да… Не позавидуешь.
– Иван принял серьезный вид и пристально посмотрел на приятеля.
– Может, тебе отдохнуть надо?
Тот вздохнул:
– Да мне жить не на что. Да и от чего отдыхать?
– От всего, - убежденно сказал Иван.
– Обстановку сменить. Переехать на время.
– Я же говорю: жить не на что, - ответил Эрни.
– Какой уж тут переезд. Я ведь без машины сейчас: денег нет, чтобы отремонтировать.
Не отрывая от товарища взгляда, Иван взял со стола открытую бутылку виски и как заправский бармен наполнил свой стакан. Выпил.
Затем загадочно произнес:
– Знаешь, я тебе помогу.
– Чем?
– Не деньгами, конечно, но… Короче, слушай, - доверительно зашептал Иван, - есть один городишко, отсюда – на север. Километров триста, наверное, не больше. Миртис. Слыхал о таком?
– Нет.
Иван усмехнулся:
– Немудрено. Дыра. Родина моих предков.
– И что?
– Эрни показалось, что он понимает, куда клонит приятель.