— Товарищи, пойдемте в леспромхоз. Там есть столярное производство, производство термодерева, пока пробное, плюс пильно-сушильное хозяйство. Кстати, хорошая идея пришла…

— Какая? — перебил Ухо.

— Если с пластиковым профилем под окна произойдет облом, то можно будет заменить его термодеревом. С оконной фурнитурой вроде бы все в порядке. Тогда независимо от обстоятельств, окна у нас будут. Но мы их на экспорт еще с полгода поставлять не сможем.

— Почему? — вдруг ожил Либерман.

— Самим нужны.

— Но можно же расширить производство.

— А зачем? Нам и так есть, куда деньги потратить.

— Их больше будет.

— Не в деньгах счастье, — отрезал я. — Опять вы провоцируете на идиотские разговоры. Нам надо двигаться к нашим целям, а на ваше "больше, жирнее и толще" нам наплевать.

— А зачем вам деньги? Тем более, денег много не бывает.

Настырность Либермана начинала доставать. Было ощущение, что ему любой ценой надо было доказать свою правоту в споре с кем-то, но за наш счет.

Мимо пробегал Вовка и неосторожно подвернулся. Я схватил его за рукав, останавливая.

— Вовка, вот товарищ хочет знать, зачем мы тут работаем, на кой черт нам нужно много денег и как мы собираемся их тратить. Просвети его, пока мы будем идти до леспромхоза.

— Так я же не успею все рассказать! — Вовка вылупил глаза, как пять минут назад Серега. — Вы только идите не торопясь. Ну, слушайте. Во-первых, нам надо построить здание школы раз в шесть больше, чем то, которое есть сейчас. Мы собираемся объединять школы четырех окрестных поселков. Плюс к школе нужны казармы для школьников, чтобы не развозить их каждый день по селам. Плюс нужна гостиница, потому что количество гостей все время растет, да плюс новые учителя. Еще надо спортзал на четыре ковра и легкоатлетический манеж. Плюс нужна полоса препятствий для дружины. Во-вторых, нужно новое правление леспромхоза и вся инфраструктура к нему, потому что мы собираемся объединять четыре леспромхоза в один. Если Петр Сергеевич не поможет, то мы и сами обойдемся. Де-факто мы уже объединились.

— Все, Вовка, достаточно. Иди по своим делам. Лариса продолжит, — сказал я, показывая на Ларису, третьеклассницу, которая увязалась за нами. Вовка надул губу для легкости разворота и попылил, вернее поснежил, по своим делам.

Продолжила третьеклассница Лариса:

— А с чего продолжать? — спросила она вежливо.

— С чего хочешь! Ты не мне экзамен сдаешь, а разговариваешь с Евсеем Григорьевичем.

— Ну, тогда начну со сказочного поселка…

— Это еще что такое? — спросил Либерман.

— Это — самое главное. Это когда все живут, как в городских квартирах, но на природе, и живут КРАСИВО! Вон там видите, первые три таких дома. По каждой линии свой цвет крыши, поэтому металлочерепицу мы делаем четырех цветов. Понятно?

— Не уверен, но…

— Игореха, надо бы товарищу показать наш дом. Вон метров сто в сторону всего, — показала Лариса. Мы повернули к дому Веры Абрамовны, нашего тренера по вокалу, куда и прибыли благополучно через пять минут. Хозяйка была дома.

— Вера Абрамовна, вот привел к вам гостя из Москвы, Евсея Григорьевича, он не может взять в толк, что такое сказочный поселок и сказочный дом.

— Ой, проходите в дом, гости дорогие, — запричитала Вера Абрамовна, а в глазах смешинки. Похоже, при встрече гостей у всех наших поселян, что детей, что взрослых, поднималось настроение до предржачного. Всем было радостно удивлять тем, как можно и нужно жить.

— Для того все и делаем, чтобы при случае похвастаться. Это один из важных стимулов. Хотите неприличный анекдот? Про Софи Лорен? Все моментально развернули головы и ждали, а потому дороги назад не было. Представьте себе, что наш Семеныч оказался вместе с Софи Лорен на необитаемом острове, — все дружно рассмеялись, хорошо представляя, насколько несовместимы эти два понятия: Софи Лорен и Семеныч. — Как бы там ни было, скоро ли, долго ли, но природа взяла свое, и они переспали. И, знаете, ничего, на безрыбье-то и прапорщик офицер, понравилось, и стали они жить как муж и жена. Семеныч попыхивает трубкой:

— Эй, Софушка, чегой-то я проголодался, че ты там возишься?! — смеховые тучи сгущались, отражаясь на лицах ярким покраснением и напряжением всех мышц. — Но прошло некоторое время, и заскучал наш Семеныч. Похоже, даже самый вкусный борщ, но каждый день — надоедает. Софи Лорен туда-сюда, и так, и сяк, но милый все грустит и грустит. Она его руку себе на грудь, и даже, прости, Господи… — я показал, куда еще можно засунуть руку нашего Семеновича. Надо было сворачивать — народ был на пределе терпения.

— И вот однажды Петрович просит свою Софушку. Дорогая, а ты можешь одеться мужиком? Отчего же, и она мигом переоделась. Семеныч налил себе и ей по соточке. Выпили и он говорит: "Друг, ты не поверишь, у тебя глаза на лоб полезут"… "От чего?" — решила подыграть Софи Лорен. — "Ты только в голову возьми, я живу с самой Софи Лорен и могу ее каждый день… валять!!!"

Народ взорвался. Удивление вызывает, сколько шума могут издать пять человек, если есть повод, а то самолет, самолет…

— А зачем он ее валял? — спросила вежливая третьеклассница Лариса, и децибелы удвоились, перекрывая звук форсажа реактивного самолета.