Итак, внимание, первое задание, которое надо будет обязательно сделать: после уроков соберите свои отряды и расскажите все, о чем мы будем с вами говорить.

Начнем мы с того, что выделим время для работы и учебы. Это очень важно, потому что, пока в селе нет света, в нашем распоряжении только световой день. Половину светового дня надо отвести на учебу, а половину — на работу. Ваши отряды полдня будут работать, а полдня — учиться. Если надо, то половина отряда работает весь день, другая — учится тоже весь день, потом меняетесь. Это понятно? Согласны? — Ребята стали нестройно кивать головами и невнятно мычать.

— Не, так не пойдет, вы что, партизаны на допросе? Чего вы мычите так, что ничего не понять. Извольте свое мнение излагать четко и громко. Это, по-моему, простое требование, или нет?

"Да, да, да!" — ответы прозвучали лучше.

— Сейчас светает в шесть утра, а в семь вечера уже глубокие сумерки. Это наше с вами время. Выкидываем час на обед и делим пополам…

Собрание завертелось, и к концу кто-то что-то даже стал предлагать.

Закончил Игорь Иванович первой подкруткой дисциплинарной гайки:

— Мое первое и пока единственное требование для всех. За его исполнение вы — слышите вы? — отвечаете передо мной и перед Советом командиров. Это требование звучит так: всё делать вовремя, точно по расписанию начинать занятия и заканчивать, точно по времени начинать и заканчивать работу, точно по расписанию уходить на обед, и так далее. Ничего нельзя делать раньше или позже установленного времени. Понятное требование? — На этот раз ребята ответили довольно стройно и внятно, и при этом каждый — сам за себя.

— Выберите себе заместителей, которые будут находиться в той половине отряда, где вас не будет. Сейчас повторим то, о чем мы говорили, и вы пойдете к ребятам. Завтра начало работы и учебы с рассветом. Итак…

История с Оглоблей имела продолжение недели через три. В школе никого не было, а Нонна подбивала свои итоги и что-то писала. В ее кабинет просочился Вован и застыл в углу. У него было странное лицо, как будто пелена какая-то сошла. Он смотрел тихим грустным взглядом:

— Помогите, Нонна Николаевна! Снимите бойкот. Невмоготу больше. Кроме вас мне никто не поможет.

— Так и я не могу тебе помочь — надо снова общее собрание собирать, — на эти слова он махнул рукой, а лицо его скривилось, как от чего-то очень безнадежного.

— Они мне не поверят, что бы я ни сказал.

— Так не говорить надо, а делать, пусть и молча. Работать-то ты можешь.

— А что делать? И кто меня возьмет?

— Чистить яму со щепой с малышами, пойдешь? — Нонна внимательно смотрела на Владимира, высматривая признаки лжи, и не находила.

— Пойду! — выдохнул Вова, подавшись вперед. Глаза его горели лихорадочным огнем.

Выдержав изрядный бой на Совете Командиров, Нонна сумела пристроить Вована в отряд к Вите Ястребову из четвертого класса. Так начался путь постепенного превращения Вована Оглобли во Владимира Кутепова. Происходило это нелегко и не быстро, но шло, и надо отдать должное Вове, терпения у него хватило, чтобы этот процесс стал необратимым.

В кабинет Нонны Николаевны ворвался дежурный и, нарушив все мыслимые школьные правила, заголосил:

— Нонна Николаевна, там четыре огромных автобуса в село въехали. Голубые!

— Два часа отсидки! — Нонна сурово поставила на место эту десятилетнюю душу. — Докладывай, как положено.

— А я все сказал. Они только спросили дорогу к школе, как будто указателей не видно! — чувства вины или раскаяния на лице пацана не было и в помине. Что там два часа отсидки в кабинете директора, когда тут такие дела…

Автобусы остановились на площадке перед школой, и из них повалила толпа нарядно одетых людей, на фоне которых наши селяне выглядели сущими оборванцами. Сзади пристроился "Москвичок", и из него вышла одна женщина и трое мужчин, одним из которых был Игорь Петрович Иванов.

Один из телевизионщиков, мужчина чуть старше среднего, с приличным сгустком энергии в том месте, где должен быть пресс, с седыми висками и прокуренными зубами подошел к Нонне Николаевне и голосом, не оставлявшем сомнений в его национальности, представился: "Моисей Абрамович, телережиссер. Вы, как я понимаю, Нонна Николаевна Карасева, директор школы и одновременно инициатор создания вокально-инструментального ансамбля "Виражи". Я прав?

— Почти. Только к ансамблю я имею то отношение, что была не против, когда его создавали. А еще он мне нравится. Вообще-то, главный мотор создания "Виражей" Борис Аркадьевич Мозовецкий. Так что — все к нему.