— Ты жива?

Какой правильный вопрос… И задать ему мог лишь Александр Заполье. Его лицо было в сантиметре от ее позеленевшего от страха лица… Нет, чуть дальше, просто как в тумане — это у нее на глазах выступили слезы. Могло показаться, что голос графа дрожит, или все же это в голове у нее продолжало шуметь от собственной пульсирующей крови.

— Да что вы опять тут делаете, отец?!

Валентина замерла — никогда прежде, она не слышала, чтобы Дору обращался к графу иначе, чем с французским "папа" с ударением на последний слог. Мальчишеский голос дрожал — звонкие нотки слились с басами.

— Хочу знать, что тут происходит?! — граф швырнул на пол балдахин, который держал на весу. — Что это за поведение такое?

— Я разозлился, — проговорил Дору тихо. — На то, что вы посмели запереться в спальне с моей невестой. За то, что обрядили ее с рубаху моей матери. И за… — он на секунду запнулся. Или скорее выдержал паузу, потому что следующее слово прозвучало довольно спокойно: — Розу.

— Прошу меня извинить…

Валентина смотрела на прямую спину графа, когда тот покидал башню, и по спокойной походке поняла, что фраза была не извинением, а лишь вежливой констатацией факта, что граф уходит и оправдываться перед сыном не собирается.

— Ты меня укусила, — голос Дору и теперь звучал спокойно. Даже спокойнее обычного, и Валентина подтянула ноги к животу и даже отползла на середину кровати поближе к распятию. — Зачем?

— Чтобы ты меня не укусил… — проговорила Валентина тихо и быстро, боясь, что потом просто проглотит язык и ничего уже не скажет.

— Я никогда бы тебя не укусил. Я дал тебе обещание…

— Как и твой отец… — голос дрожал, но Валентина пыталась говорить ровно. — Он заставил меня выпить целый бокал крови… первых христиан…

Дору открыл от удивления рот, а потом даже ахнул:

— А я его лет сто просил открыть амфору, так и не открыл… И тебе, значит, понравилось? Поэтому ты решила испить моей крови, чтобы стать одной из нас, так?

Валентина рывком схватила распятие, а через секунду бросила — ей показалось, что оно обожгло ей руку. Дору рассмеялся и попятился к двери, но потом отпрыгнул от нее и чуть не ударился о балку кровати. А в дверях-то всего-навсего стоял Серджиу…

— Не смей! — чуть ли не завизжал Дору.

— Приказ графа! — отчеканил горбун и бросил на пол мешочек, который держал в руках.

Тот раскрылся еще в воздухе. Дору рухнул на колени и пополз к тому месту, где рассыпалось содержимое мешочка.

— Дору!

Валентина приподнялась на коленях, но все равно ничего не увидела, зато услышала, как юный граф что-то бормочет — на другом каком-то языке, но, видимо, считает… Непонятно, правда, что.

— Дору?

Он ничего не ответил, даже не поднял головы, которая единственная светилась сейчас в темноте. Валентина спустила ногу и хотела уже спрыгнуть на пол, как увидела в дверях тень и замерла, вся сжавшись: граф Заполье вернулся.

— Нам нужно поговорить, — отчеканил он, и когда Валентина замотала головой, сообщил уже тише и более зловеще: — Он будет занят пересчитыванием крупинок морской соли до рассвета, так что ты пойдешь со мной.

В ответ на такое приглашение Валентина схватилась за распятие.

— Его ты можешь взять с собой, — проговорил граф без ожидаемого смешка. — В столовую, где стынет твой ужин. Я повторяю — твой жених до рассвета занят.

— Зачем вы это сделали?

Валентина слышала про это поверье — будто бы вампиры обязаны пересчитывать мелкие вещи: рис там, бобы… И таким образом человек мог отвлечь их от охоты на себя любимого. Но чтобы подобное сделал вампир вампиру…

— Мне нужно было поговорить с тобой наедине. Скорее, Валентина! Сколько я могу стоять спиной к даме?

— А почему вы стоите спиной?

Глупый вопрос — он не хочет увидеть соль. Он специально послал горбуна на эту миссию. Сейчас разверни она графа лицом к себе, тот тут же бросится помогать сыну. Развернуть графа… Нет, это невозможно.

Валентина выставила перед собой распятие, но увидела уже пустую дверь. Он ушел, но явно не далеко. Она с опаской обошла копошащегося на полу Дору и вышла ко второму вампиру, поджидавшему ее у лестницы. В руках у графа горела свеча. Какая ангельская забота!

— Очень мило с твоей стороны было нарисовать для меня замок в солнечном свете, — заговорил вдруг Александр Заполье на середине лестницы. — Фотографии не дают такого ощущения тепла, как акварели. Благодарю. Признаюсь, не ожидал подобного подарка. Я его пока не заслужил.

— Я рисовала не для вас, а потому что мне было скучно…

Валентина замолчала, опаленная огнем, лившимся из страшных глаз вампира.

— Могла бы солгать, — процедил он сквозь зубы, и Валентина порадовалась, что граф не раскрыл рта.