— Зря ты это делаешь, — проговорил вампир, когда Валентина инстинктивно отпрянула, сильнее вжавшись ему в грудь — Зря прижимаешься ко мне Будет только холоднее

— Я не чувствую вашего холода Я не чувствую тепла камина

— О, нет Только не это Еще не полдень, нет!

Он затряс ее за плечи

— Валентина, вернись! Вернись ко мне! Ты обещала бороться Ты обещала мне бороться!

Но горячее тело уже безвольной тряпкой повисло у него в руках, и граф уткнулся лицом в волосы Валентины, вдруг поняв, что плачет

Александр Заполье почувствовал боль не лицом, которого коснулось освященное серебро, а сердцем — это не был укол ненависти, это было восхищение смелостью смертной девушки, запустившей в вампира сундуком. Конечно, куража в ней заметно поубавится, как только он сообщит ей, что все карты раскрыты, но она будет, обязательно будет бороться — с ним, с призраком, сама с собой. В тихом омуте водятся самые опасные черти — однако с головой чертовок намного легче играть. Ее выбирал Эмиль Макгилл, а этот профессор давно классифицировал всю нечисть. Не нужна никакая наука, чтобы знать, что каждом смертном имеется своя чертовщинка, а в женщине их подчас целых две.

Так даже интереснее. Возможно, Валентина сумеет выстоять перед напором Брины и заменит ему Катрину, как того желает Дору. И, положа руку на то место, где уже давно перестало биться сердце, Александр точно знал, что с Валентиной не станет скучно никогда, но будет намного комфортнее, чем в эти две недели, когда его вынуждали быть зрителем бездарного любительского спектакля в исполнении родного сына. Валентиной же он просто любовался и сейчас мысленно уже сжимал ее хрупкое тело в крепких объятиях, чувствуя в теле позабытый за столетие заточения живой трепет.

Мысли навалились на Александра сильнее крестов, потому он не сразу распахнул окно — переступить через груду серебра он все равно бы не смог. Он спрыгнул вниз, и только в стремительном полете почувствовал, как горят обожженные щеки. Ничего — бывает боль и страшнее. Та, что опалила его, когда Катрина упала ему на руки со свернутой шеей. Брина торжествовала, но сегодня он одержит победу, возьмет реванш.

— Эмиль!

Александр почти сразу заметил фигуру профессора — пальто развевалось за ним, как плащ. При всей своей современности именно англосаксон являл собой эталон готической красоты, призванной внушать смертным ужас.

Когда Эмиль медленно обернулся, граф увидел за его спиной сына: Дору сидел на припорошенной ограде кладбища, держа между ног огромный мешок из рогожи.

— Найди Валентину

Коротко и ясно Эмиль кивнул и, как кошка, вскарабкался по отвесной башне к открытому окну кабинета Александр покачал головой: летать профессор в человеческом обличье так и не научился Дору пытался поделиться опытом со своим бессмертным гувернером, но пара погнутых фонарей в соседнем городе — потому что при лунном свете Эмиль летать отказывался — поставили жирный крест на летной карьере профессора по нечисти

— Что вы решили, pap'a? — спросил Дору, загребая пригоршню бобов.

— Намного важнее, что решит Валентина А сейчас она кричит "нет"..

Александр обернулся к замку. Ноги влекли его к церкви, и ему потребовалось много сил, чтобы удержать их в снегу кладбищенской дорожки

— Вы можете заставить ее сказать "да", — чуть повысил голос Дору

Отец уже отвернулся от него и сделал шаг к замку, потому ответ прозвучал тихо, хоть и был выкрикнут громко и твердо

— Это должен быть ее выбор!

Обратно в башню Александр взлетел, даже не раскинув рук Его вознесло к небесам острое желание поскорее дотронуться до горячей живой плоти Эмиль успел по пути сложить все кресты обратно в сундук и запрятать тот на самую верхнюю полку, долой с глаз хозяина кабинета Александр тяжело вздохнул, бросил ставший вдруг тесным пиджак на диван и ринулся по коридору к винтовой лестнице в одной сорочке, и на последней ступеньке потерял шейный платок тот давил на шею, удушал с силой намыленной веревки Да что же эта смертная делает с ним?!

Но даже без шейного платка Александр почувствовал новый приступ удушья, когда Эмиль подхватил на руки его женщину Его! На сей раз душила ревность — смертоносная, и он нагрубил Эмилю Макгиллу от безысходной злости А с его уходом началась полная свистопляска — мысли разбегались в разные стороны и рвали тело на части Одну секунду он хотел впиться в горячую шею девушки, в другую — бежать звать священника на борьбу с призраком Спасти, удержать, обратить

Как же мучителен был выбор! Однако когда пальцы сжали хрупкую шею, и Александр прочитал в глазах Валентины ненависть, он принял решение — убить, одним движением пальцев переломить шею, как он сделал с Катериной, которая трое суток металась по башне, ища средства, чтобы свести счеты с жизнью, одержимая призраком Брины Он пожалел ее — убил Но сейчас он жалел себя Как там у Тургенева говорилось любовь любовью, а спокойствие дороже Его спокойствие, нарушаемое целое столетие лишь мелкими стычками с сыновьями, вдруг опротивело ему — и через секунду, он уже толкал Валентину к кровати, чтобы утолить ей страсть. Возможно, с томлением уйдут прочь и остальные сомнения Сомнение в целесообразности наличия женщины в его затворнической жизни Вообще и этой женщины в частности