Глядя в окно, мужчина следил за тем, как медсестры следили за прогулкой больных. Кто-то бегал вокруг дерева, подняв руки вверх, кто-то, с безумнейшей улыбкой на лице, смотрел на небо, один больной ходил возле медсестры и все время дергал девушку за край халата, а каждый раз, когда она поворачивалась к больному, он смущенно отворачивался.

– Никогда бы не смог назвать их теми, кто не справился с предписанными им ролями. Скорее они дети, отвергшие роли, а вместе с тем и потерявшие основные ориентиры в своей жизни. Те знаки, по которым движемся все мы, тех, кого принято считать нормальными, – усмехнувшись на слове «нормальные», Дональдс, встав полубоком, посмотрел на кушетку, где лежала Кристал. – А на самом деле мы и есть самые настоящие безумцы, не сумевшие справиться с ролями и согнувшиеся под тяжестью описанного действия, в театре под названием жизнь.

Мысли, непрерывным потоком уносили его куда-то, где основным ориентиром была попытка вспомнить о том, что могло дать ответ на вопрос. Вот только Дональдс не мог точно понять, почему он этого хочет. Действительно ли для него важно вспомнить что-то, или же это просто любопытство руководило им, из-за сказанных проводником слов.

Возможно, он бы еще долго размышлял на эту и другие темы, глядя в окно, как это обычно происходило с ним, если бы не раздавшийся шорох, со стороны кушетки.

Девушка лежала на спине, потирая рукой глаза.

– Кристал, как ты? – подойдя к девушке, спросил Дональдс.

– Голова кружится… – ответила девушка, тяжело дыша.

– Подожди, я налью тебе воды, – он повернулся в сторону стола, как вдруг Кристал схватила его за штанину.

– Не нужно… – тихо сказала она. – Лучше просто посидите рядом, я прошу…

Было в этой просьбе что-то, говорящее о полном отчаянье и опустошенности. Замерев на месте, Дональдс смотрел в ее красные то ли от сна, то ли от вновь проступающих слез глаза, и не знал, как себя повести. Но, не найдя лучшего решения, он сел на пол рядом, прислонившись к кушетке спиной.

Тишина заполнила каждый уголок кабинета, из всех звуков позволив остаться только сбивчивому дыханию девушки.

– Док, а ведь они тоже маски… – решившись нарушить молчание, сказала Кристал. – Мои персональные маски…

– Возможно… – задумчиво ответил доктор.

– Возможно? – эхом, но с вопросом в голосе, повторила она.

– Пока еще сложно судить об этом, – неоднозначность его интонации заставила Кристал почувствовать себя чуть спокойнее.

– Кажется, я стала влиять на вас, док, – улыбнувшись, сказала она.

– Откуда такие мысли, Кристал? – удивленно спросил доктор.

– Вы стали отвечать так же неоднозначно, – она улыбалась. – Мне нравится…

– Нравится? Но почему?

– Теперь я действительно верю в то, что вы способны меня понять, а не просто сделать вывод из того, что вы видели.

– Довольно жестокая проверка, – серьезно сказал доктор, помогая девушке сесть. – Так лучше?

– Немного… – почти шепотом ответила она. – Но без этого, я не смогла бы позволить вам…

– Зайти в следующий зал? – вопрос, прозвучавший сейчас, заставил девушку лишь обреченно вздохнуть.

– Не в следующий, а в последний… Но до него нужно пройти еще четыре.

– И чем же отличается последний зал, от остальных? – он старался говорить как можно мягче, чтобы девушка больше не боялась говорить то, что тщательно скрывала от остальных.

– Там моя душа и сознание абсолютно обнажены. Нет проводника, который сможет придти на помощь и отвлечь ваше внимание, в тот момент, когда я ищу ответ – стоит ли вам верить и пускать дальше, или же нет… – постепенно девушка стала дышать все ровнее, и в ее голос вновь возвращалась интонация былого равнодушия. – В том зале… там только одиночество и мои мысли. И больше ничего нет! – замолчав, она села, уперевшись левой рукой в ногу, и закрыв ладонью свой рот. В ее глазах перемешались ужас, недоверие, печаль и надежда на что-то лучшее, отличающееся от того, что у нее уже есть.

– Прежде чем мы достигнем последнего зала, у тебя еще будет возможность решить для себя, готова ли ты пустить меня в этот зал. Так что, не торопись с выводом, возможно, ты еще захочешь изменить свое решение.

– Возможно, – согласилась девушка. – Но это будет ясно только потом, когда придет время.

– Действительно, только тогда, когда придет время… – Дональдс, эхом, повторил за ней слова. – Только время может точно показать нам, какими мы стали.

– И как нас изуродовали выбранные маски! – уверенным, но тихим, и едва слышным шепотом добавила она.

5 круг сознания: «Вечный театр… Огромная сцена и ни единого зрителя…»

«Иногда, в нашей жизни происходят события, за которые хотелось бы попросить прощения у всех, кто был задействован. Но, в первую очередь, возникает желание извиниться перед собой. Не важно за что: слабость духа, доверчивость, неверное решение… На это может быть масса причин, вот только стоит каждому столкнуться с реальным осознанием того, что происходило, было сделано, и к чему, в последствии, это привело. Как каждый, вместо того, чтобы признать и принять то, что с ним произошло, стремится заключить сделку с собой, уговорив свое сознание, сказав ему о том, что все воспоминания подделка, и на самом деле, происходили совсем другие события. Выстраивая целую цепочку ложных воспоминаний, человек плетет паутину лжи, в своем сознании, в которой, в последствие, и погибает, так и не поняв простой мысли – Заключить сделку с совестью невозможно!»