— Так я и не начинал… Это всё Нож говорит, что деньги — несправедливость.

— А что, я не прав? — удивился Нож.

— Нож, поделись со мной несправедливостью, а? — попросила Зенка, пристроившись рядом с Пузом. — А то, кажется, у тебя этой несправедливости больше, чем у меня.

От её выпада засмеялись даже за соседними столами, где бойцы отряда, активно работая ложками, прислушивались к разговору.

— Не! — возмутился Нож. — Мне мои деньги самому пригодятся!

— Ну вот же ведь несправедливость!.. — громко расстроилась девушка.

— Точно! — поддержала её Ладна. — Певцы поют о презренном металле, а Нож его зажал и не делится.

— Да что вы ко мне привязались? — удивился десятник.

— Нож, не было бы денег, — проговорил я, повторяя за своей памятью, — обменивались бы чем-нибудь ещё. И всё равно кто-то оказался бы в конце обмена богаче. Арми, ну провёл нас Ворчун — чего тут переживать-то?

— Да как-то обидно! — смутился Ша-арми. — Мы там чистили территорию, в плен попадали…

— Ой, ну вот это прямо заслуга из заслуг! — захохотала Фука от другого стола.

— Да, попадали! — не смутился Ша-арми. — Не попали бы, Шрам бы детей не вытащил. Ну и вообще, мы же ему помогали?

— Ага-ага, — буркнул я себе под нос, вспомнив, кто заставил меня остаться в посёлке и согласиться на условия графа. Озвучивать свои сомнения не стал, получив болезненный тычок в рёбра от Пятнашки.

— А тут приехал Ворчун, денег с нас содрал, детей забрал — лишив нас двадцати тысяч ули. Да ещё и подъёмные взял! Поди, посмеивался над нами всю дорогу, — закончил Ша-арми мысль.

— Нет, десятник, прости, но ты не прав, — возразил ему Толковый. — Вот Шрам прав. Ну надул он нас. И что? Мы всё равно получим очень много. Просто очень! В следующий раз думать будем. Да, Шрам?

— Точно, — согласился я. — Обучение везде недёшево, а на собственном опыте — ещё дороже.

— Да ну вас, — беззлобно отмахнулся Ша-арми. — Я тут общие мысли озвучиваю, а они меня ругают.

— Да никто тебя не ругает! — возмутился Хохо. — Как будто мне не обидно за эти потерянные деньги!..

— Слушайте, — не удержалась Пятнашка. — А вы детей везли, чтобы деньги получить? Или просто бросить не могли? Мы про деньги сегодня узнали! Я тут одна совсем не расстроилась из-за Ворчуна?..

Ответом ей был сосредоточенный стук приборов о тарелки.

— Ох, с кем я связалась… — проговорила Пятнашка, возвращаясь к еде.

После обеда, наскоро ополоснувшись, я вышел в город. Пятнашка вызвалась меня сопровождать. Сначала чтобы помочь выбрать одежду и сторговаться, а потом — просто за компанию. Вообще-то на втором настоял я сам. Немного подумав, я решил, что Пятнашке это тоже будет полезно. А то она с тех откровений чиновника о проблемах с детьми у ааори ходила сама не своя. К тому же, я каждый раз вспоминал её слова о том, что она девочка — и не мог отказать себе в удовольствии нарядить её в платье. В платье Пятнашка наряжаться отказалась.

— Шрам, ну ты что… Я его даже носить не умею! — возмутилась она.

В итоге ограничились просто широкими штанами из лёгкой ткани — чтобы казалось, будто она в юбке. Тут в Форте летом многие женщины носили что-то подобное. Всё-таки летнее солнышко не располагало ни к тесной, ни к плотной одежде. А более лёгкие нравы, чем в приверженном традициям Мобане — позволяли женщинам побаловать мужской взгляд. Правда, к девушкам-ааори даже жители Мобана не применяли обычные нормы приличия, но это было понятно: ааори — не люди, а не пойми что, нори — не люди, а грешники, такие могут хоть шерстью обрастать, а к вэри — так и вообще не пристанешь с нотациями. Даже к женщине. Вот так ааори и выпали из местных моральных устоев. Вроде бы живут в Мобане, но в своём мире.

Два стражника на охране ворот у особняка эров были мне незнакомы. Что и не удивительно — оба были из местных и служили в городской страже. Они меня тоже не знали — и пускать не собирались.

— Кто такие? — строго спросил один из них.

«Шра-а-ам!» — донёсся звонкий девичий голос из маленького сада перед особняком.

— Сотник Шрам и заместитель Пятнашка. К эру Скаэну и эре Эл-оли.

— Не предупреждали о таких, — стражник собирался было по привычке уставиться в бесконечность, но вздрогнул, когда рядом с воротами повторилось:

— Шра-а-ам! — Амо-они была похожа на маленький белый смерч. — Ты пришё-о-ол!

— Привет, Они! — обрадовался я её появлению. — Пришёл, да вот только войти пока не могу!

— А ты когда вернулся? — девочка подбежала к решётке ворот и прижалась носом к прутьям.

— Не прижимайся к прутьям! Они же грязные! — возмутилась Пятнашка.

— Привет, Пятнашка! — девочка и не подумала отлипать от прутьев.

— Они! — воскликнули Пятнашка и Эл-оли хором. Эра появилась из-за раскидистых кустов и приветливо нам улыбнулась. Девочка выдала привычное «Ой!» и скрылась в кустах вдоль ограды.