— Говорил матери, что ее дымление до добра не доведет. У курящих родителей всегда дети к табаку тянутся.

— Пап, я не ребенок, и это травка, а не сигареты.

— Чего? — Николай насупил брови, прикидывая, стоит ли изображать праведный гнев.

— Ну, че ты, бать, как не родной?

— Понятно, мать в загул, сын — наркоман, обалденная семейка, — он с силой открыл новую банку пива, и пена полилась на стол.

— Да ладно, не бубни, как старый дед. Помнишь, что сам рассказывал? — сын встал и принес рулон бумажных полотенец.

— Ты с меня в хорошем пример бери. Я в институте по семь лет штаны не просиживал, — ворчал Николай, размазывая пиво по столу.

Бумага впитывала напиток и, деформируясь в руке, собиралась в мокрый темный комок. Поленившись идти к мусорному ведру, Николай забросил разбухшее полотенце в раковину.

— Какой бросок! Учись, студент, — не удержался он от комментария.

— Блин, бать, такой вечер, а ты, как мать, начинаешь с лекциями на тему.

— Ладно, давай вспомним молодость, — сдался Николай, решив, что достаточно сделал для воспитания сына. — Чего я, действительно. У самого от Светкиных разговоров скулы сводит… Только ты это…

— Да знаю я, пап, знаю, мне же не пятнадцать лет.

И они закурили. Белый дым окутал кухню и, найдя выход через оставленную открытой балконную дверь, вырвался на свободу, в темноту ночи. Николай сразу закашлялся:

— И как ее, дуру, курят-то? Слушай, ты почем дурь берешь?

— Пап, ты же меня знаешь, я на глупости деньги не трачу. Один парень с нашего курса на даче выращивает, для домашнего пользования, презентовал своим. Для баловства и для таких вот случаев ухода в астрал.

— А может, мне заболеть? — жалобно взглянул он на сына. Травка, положенная на алкоголь, действовала быстро. — Она будет у постели умирающего.

— Она все же врач, обмануть трудно будет, но я покопаюсь в инете, может, есть какая смертельная болезнь без симптомов. Нужно что-то страшное, типа СПИДа или рака.

— Тьфу на тебя, накаркаешь еще, — идея болезни была отметена, как неудачная.

— Может, лучше мне геем стать? — захихикал Илья.

— Все, сынок, — в ужасе вскричал Николай. — Видишь, какое у тебя реалити-шоу начинается: то жениться, то голубым стать, а там и до кастрации недалеко. Я с тобой не то что в разведку, даже червей копать рядом не сяду.

— Да шучу я, бать, шучу. Вспомни, что еще есть в арсенале русских женщин — ссылка и Сибирь. Может, тебя посадить?

— Молодец! Ты мужиков домой водить будешь, пока батька на нарах парится, а мать с хахалем тужур-абажур разводить в моей спальне. Слышь, Илюш, а может, показалось нам? Может, просто наша мать устала, решила обстановку, гардероб сменить.

— Может, и показалось, но знаешь, пап, кажется мне, что с кастрюлями на Восьмое марта мы лопухнулись, — задумчиво почесал переносицу Илья.

— С чего ты так решил? Мать радовалась, сказала, что всю жизнь о них мечтала и даже во сне видела. А какой борщ у нее в этой кастрюле получается!

— Надо было что-то концептуальное дарить. Шубу, например, или кольцо с брильянтами.

— Как ты сказал? Кон… кон… — Николай пытался собраться с мыслями, но они не слушались, разбегались по извилинам. Он даже потряс головой, облизал губы, но слово так и застряло на первом слоге.

— В общем, чтоб глаза у нее раскрылись, и она поняла, — Илья затянулся и продолжил после двухсекундной паузы: — Каждый дурак может три рубля в день зарплаты нищему отдать, а ты отдай всю, да при этом не сожалей, — вот где человек. Ты соверши поступок, делом докажи, а не поцелуйчиками.

Николай вскочил и забегал по кухне, изредка останавливаясь возле сына, хватая за края одеяло, в которое тот был завернут.

— Придумал! Мы сейчас пойдем к Ваське из сто одиннадцатой, он давно на мою «Тойоту» глаз положил. Продам ему машину и на все бабки куплю кольцо для Светки, пусть почувствует разницу между Ларискиными балаболами и законным супругом.

— Батя, ты боец! — Илья стукнул себя кулаком в грудь и закашлялся, уронив одеяло на пол. — Любимого коня на цацку для жены! Идем, я с тобой.

— Даже торговаться не буду, сколько скажет, за столько и отдам. Звони, пусть он сюда идет. Катька его на дежурстве сегодня, он мне утром сказал.

— По дешевке отдавать не будем.

— Сынок, запомни: мужчина не торгуется, мужчина платит, — Николай назидательно поднял вверх указательный палец.

Подъезжая к дому, Светлана еще издали определила, что три светящихся точки на черной стене спящего дома — окна ее квартиры. Она быстро попрощалась с Александром, вылетев нулей из машины.