Трактирщик расплылся в довольной улыбке, потом вдруг спохватился, что забыл принести какое-то невероятное кушанье, и с редким для его комплекции проворством метнулся обратно на кухню.

–  Лауринь, - сказала я лейтенанту, с опаской изучающему содержимое своей кружки.
– Не вздумайте предложить хозяину денег. Оскорбите смертельно. Вам ясно?

–  Так точно, госпожа Нарен.
– Лауринь, по-моему, отчаялся что-то понять, а потому решил просто выполнять мои указания. Давно бы так!

Впрочем, ничего особенно странного в происходящем не было. Знакомство с папашей Власием я свела несколько лет назад, когда он проходил главным подозреваемым по делу об убийстве. Все улики недвусмысленно указывали на него, как на виновника преступления, и если бы дело папаши Власия случайно не пересеклось с тем делом, что вела я, болтаться бы ему в петле, осиротив многочисленных родственников. Мне же, объединив два дела в одно, без труда удалось доказать, что относительно убийства папаша Власий чист перед законом, как первый снег, и его просто подставили, так что трактирщика полностью оправдали. С тех пор папаша Власий считал меня своей спасительницей, чуть не молился на меня и готов был выполнить любую мою просьбу, я уж не говорю о том, чтобы потчевать бесплатными обедами. Ни просьбами, ни обедами я не злоупотребляла, но сейчас выдался именно тот случай, когда без папаши Власия и его коллекции слухов и сплетен было просто не обойтись.

Обменявшись обязательными взаимными комплиментами, мы с трактирщиком перешли непосредственно к беседе.

–  Как у вас дела идут?
– спросила я.

–  Налаживаются помаленьку, - погладил бороду трактирщик.
– Сейчас людишки малость отойдут, карантин с города снимут, тогда и вовсе хорошо будет. Пока-то клиентов мало, сами видели, госпожа Нарен, зал, считай, пустой.

–  Здорово вам эпидемия подгадила, - сказала я.

–  Еще бы не здорово.
– Папаша Власий помрачнел.
– Мои-то, хвала Матери Ноанн, почти все живы остались, только младшая невестка померла, троих мальцов сиротами оставила… Ну да ничего, вон у колбасника с соседней улицы дочка овдовела, хорошая девка, так мой сын на ней женится, уж договорились.

–  Опять же и колбасы не по рыночной цене покупать будете, - поддела я, но трактирщик не обиделся. Ничего зазорного в таком положении вещей он не видел, я, если поразмыслить хорошенько, тоже, а вот Лауриня мы, должно быть, шокировали.
– А что-то Грена не видно?

Греном звали старого раба: сколько помню, он всегда прислуживал "особым" клиентам - Власий доверял темнокожему невольнику, как себе. Насколько я знала, Грена давным-давно купили для присмотра за малышом Власием, для игр, опять же, - его семья могла себе это позволить, он происходил из вполне зажиточного рода, - с тех пор они и были неразлучны. Грен, кажется, был годами десятью не то двенадцатью старше Власия, однако своеобразной их дружбе это никак не мешало. Власий, унаследовав семейное дело и все имущество, не однажды пытался дать старику вольную, а тот только отмахивался: куда мол, ему податься, вся жизнь прошла в Арастене. А коли оставаться с Власием, то какая разница, вольный Грен или нет?

–  Так и Грен помер… - Власий совсем расстроился.
– Обидно как, госпожа Нарен, ведь и болячка-то к нему не прилипла!…

–  А что же случилось?

–  Что… старый стал, - вздохнул Власий.
– За эту неделю испереживался весь, за меня, за детей, вот и…

–  Тяжело вам без него придется, - вздохнула я.

–  Да уж нелегко, - печально ответил он.
– Ладно, госпожа Нарен, что мы обо мне да обо мне! Вы ведь по какой-то надобности пришли!

–  Хорошо, ближе к делу, - кивнула я.

Трактирщик посерьезнел и приготовился слушать.

–  По моим сведениям, распространение эпидемии началось из этого района, предположительно, из приречных кварталов, - сказала я.
– К сожалению, информации у меня не так уж много. Мне нужно установить со всей возможной точностью место возникновения очага заразы. Если этому будут сопутствовать сведения о том, кто пал первыми жертвами эпидемии, совсем хорошо. Впрочем, все слухи и сплетни тоже пригодятся. Как вам задачка, а, Власий?

Я мимоходом пожалела о Грене: он мог бы здорово помочь в этом деле. Насколько я его знала, слухи - это было по его части…

–  Задачка, задачка… - пробурчал трактирщик, складывая руки на обширном животе.
– Дайте подумать минутку, госпожа Нарен, глядишь, что и вспомнится…

Думал трактирщик не минутку, а добрых полчаса, за которые я успела прикончить кружку пива, а Лауринь окончательно извелся. Не стоило тащить его с собой, пусть бы с капралом посидел в общем зале…

–  В приречных кварталах дома сдаются, - изрек, наконец, папаша Власий.
– Да не целиком, а комнатами и углами, у кого на что денег хватает.

Я молчала, зная, что трактирщик - человек обстоятельный и доберется до интересующей меня информации, излагая все по порядку.

–  В последние года два там студенты обосновались, - сообщил папаша Власий.
– Хитро устроились, стервецы: до университета рукой подать, только мост перейти, а жилье стоит куда дешевле, чем на богатой стороне.

Я вызвала в памяти карту города. В самом деле, неглупо придумано. В старой части города, в которой располагалось и главное здание университета, бедным студентам и думать нечего было снять жилье, стоило оно запредельно. То же относилось и к Заречью, где, как я уже упоминала, обитали в основном добропорядочные зажиточные граждане. Заречье и застроено было не так тесно, как Старый город, тут попадались настоящие усадьбы с приличными наделами земли, не то что в Старом городе, где дома стояли впритирку один к другому. На окраинах жилье, конечно, было много дешевле, чем рядом с университетом, но оттуда на своих двоих добираться - полдня уйдет. Ушлые студенты придумали выход: стали большими компаниями селиться в Рыночном квартале. Жили, надо думать, на головах друг у друга, но в юном возрасте это особенно не стесняет. Зато университет - вот он, только через рукав реки переберись и пройди немного по городу. А уж мостов у нас в городе в избытке, и лодочников тоже хватает.