–  Тогда, считайте, договорились, - хмыкнул Ганнис.

–  И своего сдадите?
– приподняла я брови.

–  Если это такой дурак, что влип в какие-то темные делишки и остальных за собой утянуть может, - сдам, - сердито ответил Ганнис.
– Спрашивайте уже, что время-то тянуть.

–  Хорошо.
– Я помолчала.
– Итак, для начала расскажите мне, в здешнем квартале люди начали заболевать до того, как объявили об эпидемии, или после?

–  Да разве теперь упомнишь… - почесал в затылке Ганнис.
– Тут, у реки, сыро, холодно, все время кто-нибудь соплями двигает. Да и потом… - Он принял смущенный вид.
– За всеми не углядишь, кто у себя сидит, кто в кутузке, кто по городу бегает, кто пьяный дебоширит… Но вообще-то… Скорее все-таки до карантина. Точно!
– Ганнис вдруг подпрыгнул на своей лежанке, так что вторая стопка книг, находившаяся в опасной близости от его башмака, опасно закачалась.
– Вспомнил! Тут неподалеку пекарня одна есть, а у пекаря дочка маленькая. Так мамаша ее, помню, приходила к нашим лекарям чего-нито от простуды попросить, говорила, простудилась девчонка. Наши-то по доброте душевной сходили посмотреть, микстуру какую-то приготовили… Не помогло, правда. А после этого кто-то из лекарей слег, точно.
– Он поскреб в затылке.
– А вообще это бы хорошо у девчонок наших спросить. Они у нас не пьянствуют особенно, должны лучше помнить, что к чему. Погодите-ка…

Ганнис выскочил из комнаты и через несколько минут вернулся с худой бледной девицей, закутанной в огромную серую шаль, отчего девица сильно смахивала на платяную моль. Некоторое время ушло на то, чтобы втолковать ей суть дела, потом девица напряглась и по некотором раздумье подтвердила слова Ганниса:

–  Не знаю уж, у дочки пекаря наши заразились или нет, но только трое из лекарей слегли сразу. Да ты сам-то вспомни, - обернулась она к Ганнису.
– Жайс-Репейник, Яника и дружок ее, Вит. Все втроем и убрались, чем их только не пичкали. А про эпидемию мы уже потом узнали. Так что, - повернулась она ко мне, - выходит, это с нас зараза пошла?

–  Может быть, с вас, может, и нет, - задумчиво ответила я, отметив про себя, что молеобразная девица далеко не глупа.
– Ганнис, вернемся к самому первому моему вопросу: никаких новичков не появлялось в округе незадолго до этих событий.

–  Да не припоминаю что-то, - почесал в затылке Ганнис.
– Тут ведь все про всех знают, как в деревне, чужака живо приметят. К нам чужой не подселится, своих мы всех знаем, ну если только подружку кто приведет или парня, но это ж ненадолго…

–  Врешь, - отрезала бледная девица.
– Кто с Мирой, швеей, полгода жил, не ты ли?

–  А вы так прямо все возмущались, - хмыкнул Ганнис.
– Она ж вас всех обшила, пока тут жила. Да это когда было-то!…

–  У нас чужих точно не появлялось, - сказала бледная девица, не обращая внимания на Ганниса.
– А за соседние дома ручаться, как Ганнис, не стану, за всеми ведь не уследишь.

С этими словами она удалилась.

–  Что это за чудо природы?
– спросила я.

–  Это? Это Нея Госс, из химиков, - ответил Ганнис.
– Жуткая девка, мало того, что страшная, так еще и стерва. Прославиться мечтает. Тьфу ты, бутыль-то я ведь ей и нес…

–  Что ж, судя по всему, больше вы меня никакими сведениями порадовать не можете, - вздохнула я.

–  Что знал, то рассказал, - пожал плечами Ганнис.

–  И это уже что-то… - задумчиво сказала я, выкладывая на стол один за другим несколько аров.
– Скажите-ка теперь, как этого пекаря найти, у которого дочка заболела…

Выбираться из грязного, но теплого студенческого обиталища на улицу не хотелось, но выбора не было. Лауринь ежился и отчаянно мерз в своей слишком просторной куртке, которую продувало насквозь. Я не мерзла, но на улице мне не нравилось - не люблю пронзительный сырой ветер.

Шокированный размерами гонорара Ганнис лично вызвался проводить нас к пекарю, что и исполнил, всю дорогу заверяя меня в своей искренней любви к частным сыщикам, их богатым нанимателям, а также приглашая обращаться с вопросами в любое время дня и ночи. Это было бы нелишне, я взяла Ганниса на заметку. Студенты хоть и безалаберны, зато бывают в самых разных местах и видят и слышат много интересного. Если умеючи спросить, можно получить любопытные результаты…

–  Все, дальше я ни ногой, - сказал Ганнис, указывая на невысокий домик, зажатый между двумя строениями повыше.
– Пекарь на нас зуб имеет с тех самых пор, как наши медики его дочку вылечить не смогли… Всего вам хорошего, госпожа Нарен!

–  И вам того же, - кивнула я.
– Что встали, Лауринь, идемте, поговорим с этим пекарем, что ли…

От кого-то ведь эта несчастная девочка должна была получить заразу? Сама по себе тирота не возникает, я уже говорила, это не красная лихорадка. Я чувствовала, что вот-вот нападу на след, жаль только, след этот успел изрядно остыть, не пропустить бы его…

–  Закрыто, - ответили из-за двери пекарни на мой решительный стук.

–  Сыскное отделение, - отчеканила я, резонно рассудив, что с законопослушным пекарем надо разговаривать иначе, чем со студентами.
– Соблаговолите открыть.

Дверь распахнулась моментально, едва не стукнув меня по носу. На пороге обнаружился хозяин, невысокий щупленький человечек, за его спиной маячила дородная женщина, очевидно, жена, а к ее юбке жались то ли двое, то ли трое малышей.

–  П-проходите, прошу вас… - вымолвил пекарь.
– Простите за такой прием, госпожа, только сейчас кто только по улицам не ходит, боязно…

"Что же ты у меня документы-то не спросил?
– усмехнулась я про себя.
– А если бы и спросил, как понял бы, что они подлинные?" Этак сыскарем мог назваться и отъявленный бандит, как проверишь?