— Останется. Риточка аккуратная. Он даже не заметит ничего, — «аккуратная Риточка» тем временем застегнула блузку, расправила юбку, встала.

— Сглазил, — сказал Адам, глядя, как Рита хлопает мужчину по щекам, видимо, пытаясь привести в чувство, а он на это никак не реагирует.

— Сглазил, — вздохнул "дух". — Да, этого следовало ожидать. Она же в последние дни либо с тобой гуляла, либо тебя ждала. Вот и проголодалась.

Она его ждала, ну надо же, какая честь, ядовито подумал Ярослав. А значит, это он сейчас мог бы быть на месте того, с цветком, торчащим из груди? Рита перестала тормошить мужчину, застегнула на нем брюки, поправила рубашку, присела рядом, проверяя, видимо, жив ли, удовлетворенно кивнула и оторвала стебель от его груди. Опустила лицо в цветок — должно быть, продолжила есть.

— А почему она со мной этого не сделала?

— Потому что ты так никуда ее и не затащил, кроме кафе. Между прочим, первый случай, Риточка была очень растеряна. Никак не могла понять, что с тобой делать, если ты не еда.

От так легко сорвавшегося с языка красавца слова ощутимо передернуло.

— И что же она решила?

— А это ты сам у нее спроси. Если вспомнишь вопрос, конечно. Я так понимаю, тебе при ней, мягко скажем, не до умных мыслей. Но это ничего, к Рите можно привыкнуть. Вон, Адам же привык.

Тот улыбнулся:

— Директору по персоналу нехорошо тупеть от одного вида сотрудницы. Пришлось адаптироваться. И у вас наверняка получится.

Ярослав тайком ущипнул себя за руку, внезапно подумав — странно, что эта версия появилась у него только теперь, — что он, возможно, просто спит. Но нет, это нисколько не помогло. Адам и тот, второй выжидающе смотрели на него. На экране Рита помогала встать пришедшему в себя мужчине. Ярослав вздохнул:

— Вот не зря мне здесь всегда не нравилось.

Он взял контракт, начал внимательно и вдумчиво читать. А пока одна часть мозга обрабатывала информацию юридическую, другая пыталась заняться более глобальными вопросами. Есть ли у него другой выход? Может ли он просто взять, наплевать на какой-то забытый мистический карточный долг и выйти отсюда через дверь? Он простой человек, он не заказывал в свою жизнь всякого мистического бреда, он, в конце концов, просто боится работать рядом со всеми этими существами, вроде вот этого красавца. Или Риты. Особенно Риты! Сможет ли он ее избегать? Хочет ли он ее избегать? Как ему вести себя с ней после того, как он узнал о ней… это?

Он перечитал контракт трижды, не нашел ни надписей невидимыми чернилами, ни пункта мелким шрифтом о пожизненном рабстве или продаже души. Сказал себе, что непременно об этом пожалеет. Поставил подпись.

— А если она его все-таки съест? — с сомнением спросил Адам, закрыв дверь за новым техническим директором.

— Не сможет. Он принес ей белые цветы, и еще не раз принесет. А она белых цветов всю жизнь ждала, для нее это обещание свободы… ну что ты кривишься скептически? Думаешь, Рита недостаточно для этого одухотворена? А по-моему, вполне. Примерно на уровне дикого зверя… в общем, нет, она его не тронет, если он сам не нарвется.

Нельзя сказать, что Адама эта сентенция успокоила. Особенно в части про дикого зверя.

— Ладно, допустим, уже легче. А если он сорвется, наблюдая за ее трапезами? Приревнует или испугается и сбежит?

— Ну, ей же в любом случае придется переходить на какой-то другой тип питания, — сказал Он, будто это было нечто само собой разумеющееся. — Вот пусть и переходит быстрее.

— А с чего ты взял, что она сможет? Столько лет не могла, а теперь вдруг…

— Ну ради него же. Он принес ей белые цветы. Ей есть ради кого захотеть по-настоящему. Значит, сможет.

— А если все-таки…

— Сможет, — рявкнул Он, и в голосе его послышался лязг металла. — Я сказал.

— А, ну раз ты сказал, тогда конечно, — без тени иронии отозвался Адам. — А все-таки, что за чушь ты ему плел про проигранные десять лет? Чтобы ты, да играл с человеком на годы жизни? Ерунда. Не верю.

— Правильно не веришь, — улыбнулся Он. — На самом деле, это я ему проиграл. И не годы жизни, а мечту. Но если я начну вручать ему выигрыш, не связав предварительно по рукам и ногам, он, пожалуй, сбежит куда подальше. А если не сбежит, вникнет в ситуацию по-настоящему, то начнет требовать всяких благородных глупостей, вроде свободы для Риты немедленно. А это не нужно ни мне, ни, честно говоря, Рите. Она к этому пока что совершенно не готова. Так что пусть он хотя бы месяц-другой думает, что у него нет выбора.

В последние несколько десятков лет дня не проходило, чтобы Риту кто-нибудь не назвал Маргаритой или даже вообще Марго. Меж тем ее звали не Маргарита (хотя ей бы подошло, о да), не Марго и не Риточка, а именно Рита, вернее, Р-рит-та. На языке таких, как она, это имя было глаголом (у них вообще все имена были глаголами в повелительном наклонении) и значило «нападай». Раньше, в другие времена, в других странах ей часто приходило носить имена, даже отдаленно не похожие на ее собственное. В последнее время везло, можно было откликаться на почти настоящее имя, но даже в таких благоприятных условиях постоянно находились люди, желавшие его исковеркать.