Ну и в-третьих, Николай искал ученика. Вообразите, насколько непростой была его задача: найти среди тех людей, которые видели его во сне (именно его, а не любой другой сон), человека, настолько способного к магии, чтобы ему самому было бы не противно такого учить; объяснить ему, что к чему, так, чтобы кандидат не забыл этого, проснувшись; убедить его, что это все происходит на самом деле. Последний пункт был, конечно, самым сложным. У Николая уже не раз и не два сорвались вполне приемлемые варианты, сорвались именно потому что утром человек говорил себе: «Вот это у меня фантазия!» — и спокойно жил дальше, как ни в чем не бывало. Со снятым чужими руками проклятием или развеянным приворотом, благополучно и обыкновенно. А Николай утешался тем, что человек по глупости прохлопал свой шанс. Но утешало это не слишком хорошо, учитывая, что шанс самого Николая тоже оказывался упущенным.

Разумеется, он не сдался. Он понемногу копил энергию, рассчитывая, что если так и не сможет никого найти, то лет через двести-триста станет достаточно силен, чтобы противопоставить свою волю воле «Магии». Но хотелось бы как-нибудь без противостояния и побыстрее, поэтому ученика он искал всерьез, на собеседованиях с кандидатами основательно выкладывался — для того, чтобы снова получить ноль. Впрочем, Сизифу когда-то пришлось посложнее, думал он порой. Его задача хотя бы теоретически была выполнима. Должен же среди этих магов-самонедоучек рано или поздно попасться человек, достаточно желающий чудес для того, чтобы поверить в невозможное и попробовать — ну вот так же, как пробуют по второму разу здешнее мороженое: «А вдруг».

Всего-то и надо было прийти в «Айс дрим», заказать мороженое и кофе на двоих и сказать: «Я согласен». Осознанно сказать, отвечая на вопрос Николая, заданный во сне. Случайности тут, разумеется, не работали.

Такая ерунда, такая малость! Но то ли люди не хотели выглядеть глупо, разговаривая сами с собой, то ли не хотели платить за вторую порцию… в общем, нет, до сих пор ни один не рискнул.

Ларе, секретарю Адама и Его самого, нравился Николай. Как человек и как хороший маг. Поэтому она заскакивала к нему при любой возможности — разумеется, не настолько часто, чтобы он догадался, что она пытается таким образом облегчить его участь. Тем более что желание повидаться и поговорить ей имитировать не приходилось, а темы всегда находились сами собой. В этот раз она говорили о проклятиях, и Николай, как обычно, кипятился, доказывая Ларе, что люди в большинстве своем идиоты.

— Знала бы ты, сколько якобы проклятых ходит ко мне каждую неделю… да чуть ли не каждый день, Ларочка! Каждый божий день! Ходят и ходят, страдальцы… но знаешь, что смешно?

— Что уж тут смешного? — недоумевала Лара, тем не менее пряча улыбку за кофейной чашкой. На самом деле, она догадывалась. Она ведь тоже неплохо знала людей. Изнутри. Сама до сих пор иногда такой была.

— А то, что девять из десяти — девять, Лара! — никто никогда не проклинал. Кроме них самих. Знаешь, все эти самосбывающиеся проклятия, которые люди распрекрасно реализуют сами, если кто-то когда-то сказал какую-нибудь глупость в их адрес? А они вцепляются в эту версию и бегут ей навстречу с распростертыми объятиями. И верят! Свято верят! Их прокляли! Некто зловещий счел их достаточно серьезной помехой, чтобы пустить в ход магию! А знаешь, почему верят?

— Почему? — послушно спросила Лара, улыбаясь уже открыто.

— Потому что им это приятно! Это доказывает их грандиозность, особенность и избранность! Не каждого, знаешь ли, проклинают! А они — они вот такие важные для мироздания люди. И когда начнешь такому «особенному» объяснять, что на самом деле все это он наворотил сам, лично, своей верой, своим настроем и особенно своими действиями… они же не верят! Они ставят под сомнение мой профессионализм! Они! Попавшие на консультацию к лучшему специалисту по профилю! Сделавшие все ошибки, какие только можно! Ставят под сомнение мои слова! А многие так и вовсе просыпаются, и всё, вся консультация впустую.

— Не думаю, что действительно впустую, — задумчиво сказала Лара.

— Да? — заинтересовался Николай. — И почему же?

— Потому что эти люди, проснувшись и вспомнив свой сон, вполне могут приписать твои слова себе. Решить, что они сами такие мудрые и наконец-то додумались. Словили, как нынче говорят, инсайт. И тогда дело сделано, сами расколдуются точно так же, как заколдовались.

— Мне бы твою веру в людей, — в который раз проворчал Николай. Фразу эту он никогда не заканчивал вслух, только очень громко думал: «Мне бы твою веру в людей — и я бы тут не сидел».

— Хочешь, поделюсь? — сказала Лара, протягивая ему свою вазочку с мороженым.

— Было бы неплохо, но нет, ешь сама, спасибо.

Николай и Лара разговаривали в полный голос, прекрасно зная, что их никто не услышит: ни прохожие, ни женщина за соседним столиком, поскольку, строго говоря, находились они не совсем в кафе «Айс дрим», а в «Айс дрим» из сновидения. Но кое-чего они не учли.

Они не учли Р-рит-ту, стоявшую рядом с Сергеем через галерею от кафе.

— Ну как, слышишь? — в который раз нетерпеливо переспросила она.

— Какой в этом смысл, Рита? На черта мне чужие разговоры? Проклятия, инсайты, магия-херагия… это должно меня как-то образовывать, или что?

— Или что! — радостно запрыгала Рита. — Ты их слышишь и даже видишь! А они, вообще-то, сейчас не здесь, а во сне!

— Голову морочишь, — осуждающе сказал он.

— Ничего подобного! Пошли обратно ко мне, я тебе все объясню.

Они развернулись и ушли в «Каприччо», и ни они сами, ни Николай с Ларой не заметили (поскольку их это не слишком-то волновало), что в ту минуту, пока Сергей подслушивал происходящий во сне разговор, он был слышим в реальности. И женщина за соседним столиком тоже слышала про проклятия. И уж тем более никто из них не знал — откуда бы им знать? — что этой ночью она увидит во сне Николая, вот только консультация ей не будет нужна. К этому времени она успеет самостоятельно снять с себя самосбывающееся проклятие собственного авторства. А Николай на радостях позовет ее в ученицы, хотя обычно выбирал для этого исключительно мужчин, полагая, что женщины и так те еще ведьмы, незачем их дополнительно учить.