— Замеры! Исследования! — восхищенно повторила за ним саламандра. — Какая жалость, что мы действительно справляемся со своим этажом сами, господин директор. Я была бы даже не против посмотреть на твою работу. Но если вдруг погаснет наш огонь, то ты ничем нам не поможешь.

— Точно ничем? А можно на него посмотреть? — заинтересовался Ярослав. Сзади зашипел Адам, и Ярослав понял, что выступил немного слишком нагло. Что, так нельзя? Но он же об этом не знал. Он надеялся, саламандры это учтут, если что.

— Можно, господин директор! Тебе — можно. А драконы пусть подождут здесь.

— А Адам? — переспросил Ярослав. — Он же тоже директор — по персоналу…

— Директору по персоналу наш огонь не нужен, — твердо сказала саламандра. — А тебе можно и посмотреть.

Ярослав вопросительно посмотрел на Адама и Аллу. Алла была само недовольство, а Адам всей своей живой мимикой показывал глубочайшее одобрение происходящего и жестами подгонял его: иди, мол, пока пускают. Он пожал плечами и по узкому коридору за саламандрами. Они дошли до поворота.

За поворотом было солнце.

— Драконы? — спросил Адам. Он надеялся, что угроза в его голосе звучала достаточно четко.

— А что тебя смущает? — изобразила непонимание Алла.

— Меня смущает множественное число. Я правильно все понял?

— Я-то откуда знаю? — пожала плечами она. — Я лично вообще не понимаю, о чем речь.

Адам вздохнул и достал из кармана отвертку.

— В какое место тебе ее воткнуть, чтобы ты успела все мне рассказать до того, как сдохнешь?

— Да ты достал, — ощерилась она. — Думаешь, один раз сделал хороший удар и теперь до бесконечности сможешь им хвастаться?

— Да, именно так я и думаю, — сказал Адам, стараясь не показать, что его это слегка задело. — А при необходимости повторю.

— Ну повтори, — сказала она, развела руки и бросила в него огненный шар. Адаму следовало бы отпрыгнуть в сторону, шар летел медленно, он бы успел. Ему следовало бы уклониться, а возможно, даже убежать и больше никогда не дразнить дракониху. Вместо этого он (то есть, какой-то псих, которого он отказывался считать собой) пошел навстречу шару, а приблизившись так, что уже почувствовал жар, исходящий от него, поднял руку с отверткой и отбил шар куда-то в стену. И шар действительно послушно сменил траекторию! Долетев до стены, он рассыпался алыми искрами, оставив на ней круглый выгоревший след. Адам перевел взгляд на Аллу, так же, как он сам, провожавшую шар глазами.

— Вот видишь, одной отвертки действительно достаточно, — усмехнулся он. Ему (да не ему же!) хотелось ее разозлить. Чтобы она окончательно слетела с катушек. Чтобы утратила контроль. Ему казалось, он не так уж много успел сделать в этом направлении. Но тут Алла сорвалась с места и бросилась на него.

Вы когда-нибудь падали спиной на каменный пол? Поправка: вы когда-нибудь падали спиной на каменный пол, пролетев перед этим метра три, да так, чтобы на грудь вам приземлялась руками очень злая дракониха? Ну, тогда вы далеко не все знаете о том, что такое острые ощущения. А Адам теперь знал о них гораздо больше.

— Думаешь, можешь безнаказанно меня злить? — тихо прорычала, почти промурлыкала ему на ухо Алла. — Ты, человечек, — без своих человеческих инструментов — ничто. Я могу делать с тобой, что захочу.

— А что ты хочешь? — заинтересованно спросил Адам, слегка отдышавшись.

— Я хочу… — она вдруг запнулась. Неужели не продумала этот вопрос? — Я хочу твоей крови, — наконец порывисто выдохнула она, склонилась над ним и впилась зубами ему в шею.

«Что за хрень, она же не вампир, в конце-то концов» — с ужасом и оторопью подумал Адам. Но кто-то внутри него в этот момент испытывал настоящий восторг: она! Пьет! Его! Кровь! Она его хочет! Вот настолько сильно хочет! А он хочет ее! И в тот момент, когда Адам был близок к тому, чтобы заорать от боли, некто внутри него — восторженный, злой и абсолютно чокнутый — развернул крылья и оказался драконом. Он не искал выхода наружу. Он был внутри Адама, и ему здесь нравилось. Он рывком перевернулся, подминая Аллу под себя. Она при этом оторвала от его шеи кусок чуть больший, чем стоило, но не важно, ничего не важно, для нее — не жалко. Он наклонился к ее губам, слизывая с них свою кровь, и тихо сказал:

— Моя очередь, — и так же, как она чуть раньше, впился зубами в ее шею. Неожиданно заострившиеся клыки легко прокололи человеческую кожу, и он почувствовал восхитительный огненный вкус крови — ее крови, драконьей. Алла вздохнула, обвила его руками и прижалась к нему. Похоже, он тоже понравился ей на вкус. А еще он победил. Он улыбнулся и стал бережно-бережно расстегивать ее кофту. Себя-то можно ломать как угодно, зарастет, а вот пуговицы потом, если что, пришивать придется.

Кабинет Долорес, ангела, отвечающего за перерождение драконов, располагался на четвертом этаже. Вообще-то, ей здесь и этого не полагалось, но поскольку лишние комнаты были, ее выделили Долорес под кабинет. Это было то место, куда она забивалась отходить от драконьих рождений, ведь в каждом из них была масса моментов, когда что-нибудь могло пойти не так. То есть, дракон-то в итоге все равно родился бы, но Долорес было важно, чтобы умирающий при этом человек не был зол, напуган, чтобы он испытал как можно меньше боли. Не все так возились, как она, многие говорили: дракону чем хуже, тем лучше, а все-таки Долорес иначе не могла. И каждый раз, говоря очередному человеку: «Ты скоро умрешь», — она практически умирала вместе с ним, принимая на себя львиную долю его ужаса и гнева. Зато ее люди почти всегда умирали спокойно. И ее драконы почти сплошь были белые, серебряные и золотые — ну, кроме тех, чья расцветка сформировалась самой их жизнью, тут одна спокойная смерть ничего изменить не могла.