– Полно тебе наговаривать попусту. Я больше за Мишку и Лешку переживаю сейчас. Повадились оболтусы на болота лазить. Они ведь, помнишь, недавно цепь золотую нашли в тех лесах. Она дорогущая оказалась. Так теперь они загорелись, кладоискатели недоделанные. Леню никак не могу заставить выпороть их обоих за это. Он добрый, рука не поднимается просто так. Да и цепь ту мы продали, так что теперь думаем добавить и еще теленка прикупить.

– Говорят, в тех болотах людей много сгинуло раньше, плохие там места. Да и зверья там почти не водится. Лучше бы ты не пускала туда детей, – запереживала соседка.

– Знаешь, что они сегодня выкинули? Собрались с утра, пока мы еще спали, взяли термос и еды, а на столе записку оставили, что не переживайте, мол, к ужину вернемся с добычей.

– Марусь, ты, если что, – знай: ко мне зять приехал с моей средней дочкой. Так что у нас полный дом мужиков сегодня! Если что – соберемся и пойдем искать их, – уже на полном серьезе сообщила своей подруге Анна – именно так звали соседку.

– Хорошо, Анечка. Спасибо на добром слове. Эх, погода еще эта меняется, нога у меня это дело шибко чувствует, – Марья Ильинична кинула тревожный взгляд в сторону леса.

************

Новоиспеченные подруги сидели на кожаном диване, допивали вторую бутылку французского вина и доедали фрукты, в изобилии предоставленные хозяйкой дома. Тем временем Моцарта сменил Бетховен, а лицо Оксаны горело уже не от стыда, а от выпитого алкоголя. Она первый раз в жизни так напилась.

– Оксана, давай теперь уточним кое-какие моменты, – с серьезностью произнесла Лена. – Получается, скины, спасшие тебя, не добили тех гадов, как следовало, и теперь ты не понимаешь, что тебе делать?

Я лишь молчаливо согласилась, слегка кивнув головой. А что мне еще остается делать? Как поступить? Сбежать обратно в деревню? Стыд-то какой будет! Или рассказать парням из группы, чтобы защитили меня? Тут же вспомнились сотрудники милиции, так долго выспрашивающие о Даниле. Нет, это тоже плохой вариант. Как говорил Федор, просто не общаться с ними? А если они сами будут меня караулить? Но, если допустить, что их вдруг не станет, мне бы дышалось гораздо спокойнее. Нет! О чем я вообще думаю? Я даже не заметила, как Лена подсела ко мне вплотную и принялась вытирать слезы, предательски текущие на мою блузку ручьем.

– Не переживай ты так. В каждом из нас сидят две половинки. Одна говорит, как правильно, а другая – как хочется. Я не считаю плохим твое отношение к случившемуся. – Я от удивления перестала плакать.

– Я тебя не понимаю. Что ты имеешь в виду?

– Ну, как мне кажется, – Лена с легкой заминкой продолжила, – ты переживаешь из-за того, что те нелюди остались в живых. И сейчас ты

по-настоящему вкусила жажду чужой смерти, и это мерзкое чувство прожигает тебя. Ты пытаешься ухватиться за любую спасительную соломинку, но ловишь только тень. И страдания твои как снежный ком…

Слова Лены, словно хлыстом, били по моему разуму. Насколько же она права? Посмотрев на себя с ее точки зрения, до меня начал доходить весь ужас. Ведь это истинная причина моей истерики… Насколько же я плохая? Насколько я могу стать плохой? Жаждать смерти пусть и конечных тварей, чтобы не мучиться самой? Хочется дать самой себе пощечину!

– А еще ты впервые в жизни возжелала к себе в постель женщину. – Скорее всего, это было сказано ради поднятия моего настроения, однако фраза подействовала с точностью до наоборот. А хозяйка дома безжалостно продолжала: – И сейчас твоя душа терзается в выборе – что правильно или что хочется. – Произнося эти жестокие слова, Лена положила руку на мое бедро… Жар! Пламя растекалось по моей ноге и уходило куда-то вверх. Я невольно задышала чаще. Что она со мной творит? Это ведь все неправильно! Ничего подобного не должно было произойти! Мне надо встать и уйти! Прямо сейчас! Но вот моя вторая половинка, которая говорит, как хочется, просто кричит во все горло – нужно остаться! Что просто необходимо довериться или даже полностью подчиниться этой сильной девушке. Она станет моим ключом к спасению! Но как же обидно за другую половинку, за ту, которая говорит, как правильно.

Как же больно! Снова возникло сильное желание наказать себя за это. Может, пора биться об стену головой?.. Или пусть Лена меня снова ударит! Пусть она надает мне пощечин, это хоть как-то облегчит мои страдания. Не хочу быть плохой! Я не такая! Не хочу никому смерти! Из моих глаз снова потекли слезы. Хочу, чтобы боль физическая заглушила душевные муки! Пусть она меня отругает! Пусть скажет, какая я тварь!

– А теперь давай решим, как поступим дальше. – Лена не обращала внимания на мой новый приступ истерики. И это возымело эффект. Я снова впала в ступор, прекратив плакать.

– У меня найдутся знакомые, способные навсегда убрать «проблемных» ребят из твоей жизни. – От ужаса, скрытого за смыслом сказанного, у меня застрял комок в горле. Такого я точно не ожидала услышать.

– Так нельзя! – чуть дыша, пролепетала я. – Нет! Они этого не заслужили! Никто не заслужил! Даже они! – Я попыталась встать, однако ноги перестали слушаться. Я дрожала всем телом. Взгляд метался в разные стороны, я искала успокоения. Ну вот, очередной приступ истерики. Лена спокойно усадила меня на диван, придвинулась ближе, и, посмотрев прямо в глаза, дала пощечину. Стало легче, я немного успокоилась, и мы обнялись. Я прорыдала в ее объятьях еще некоторое время, заливая французский халатик слезами. Говорят, все, что ни делается – к лучшему. Сейчас понимаю, как хорошо, что я накраситься не успела, а то насадила бы пятен на дорогую вещь. Время шло, мы молчали. Наконец-то я успокоилась до такого состояния, что уже могла соображать. Я вспомнила пощечину. Опять мои мысли сбываются.