На ступеньке — основательно подтертое белое пятно когда-то разлитой тут маслянной краски. Звоню в дверь. Звоночек тоже старенький и неказистый. И когда брат открывает дверь на меня обрушиваются знакомые запахи нашей старенькой квартиры.

— Сашка приехала, — не здороваясь кричит он матери, убегая от двери.

— Ты бы хоть предупредила, — торопясь проходит мимо мама, на голове бигуди.

Увидев пакеты в моих руках возвращается.

— Кто там? — слышу нетрезвых голос отчима.

Опять съехались?

— Да, Саша… — брезгливо отвечает она ему. — Ну что встала, проходи. С салатами поможешь.

Не могу себя заставить пройти. Не хочу. Не хочу и всё!

— Я тороплюсь.

— Ну, понятно, — поджимает недовольно губы мать.

Это чужие мне люди. Абсолютно. Чужая мне семья. Ну, а какая тогда моя? Есть одна… Но ведь я в нее не захотела сама, так?

— Это подарки… — отдаю пакеты. — С Наступающим.

— И тебя.

Торопясь, ухожу. Ответных подарков не будет. В этой семье по отношению ко мне это не принято. На меня никогда не было денег и времени. Обидно? Давно уже нет. Но как-то бессмысленно.

Оказавшись на улице, снова с облегчением дышу глубже.

Сажусь на поломанные качели. Покачиваюсь, слушая ее скрип. С неба срываются снежинки. Мне зябко и тело передергивает. Подчиняясь неконтролируемой потребности включаю его планшет. Экран почти пустой. Пять иконок. Браузер. Камеры. Дверь. Домашний банк. Маяк.

Вспоминаю, как Кирилл упрямо удалял все с планшета, готовя его для меня. Знал, что откажусь от него?…

Это очень тяжело быть с человеком, зная, что в любой момент он откажется от тебя. Я это проживала не раз. Мне жаль, что он чувствовал это, находясь рядом со мной. Даже здесь, на расстоянии, я ощущаю его горечь. Или может это моя?

Включаю камеры, разглядывая свою пустую квартиру через множество его “глаз”.

Он сейчас слеп. Верю, что не соврал. Наверное ему сейчас также пусто и неуверенно как мне без его внимательного взгляда. И я вспоминаю, как каждый раз его накрывало, когда он терял меня.

Захожу в мобильный банк. Смотрю на цифру счета, не совсем осознавая сумму. Она очень большая для меня. Выключаю. Ничего не хочу знать про эти деньги. И не хочу думать, как поступить правильно с его карточкой. Подумаю об этом потом.

Палец сам тянется к иконке “маяк”. На экране карта, она двигается, локализируясь на красной точке. Это он… Веду взглядом по знакомым улицам. Близко! На несколько секунд улавливаю его присутствие, ощущение от него… Внутри меня удушающе колотится чувствами. Разными. Они наполняют меня и выливаются наружу вместе со слезами. Никакой истерики больше нет, наоборот. Теперь я остро чувствую свою нужность. И мои чувства спокойно текут по моим щекам. Я слишком неглубокая для них, наверное. Я не могу их вместить. Раскладываю их на детали, пытаясь рассмотреть.

“- Ты стал немного легче.

— Наверное потому, что у меня появилась надежда, что вся эта история может иметь хеппи-энд.”

Мне хочется попросить прощение у него за разочарование. Как сделал это он. Я всё понимаю, что он не ангел и не везде поступил со мной честно. Во многом — эгоистично. Как и я делаю сейчас. Оправдывать его я себе тоже не позволяю, купируя любые внутренние диалоги. И во мне звенит пустота, которую все время пытаются нарушать то он, то Арина. Я выгоняю их обоих. Не потому что не люблю. Потому что пытаюсь отыскать в этой пустоте себя. То, что я чувствую на самом деле по отношению ко всему происходящему.

Точка останавливается у поворота к моему дому. И я с замиранием дыхания встаю с качелей, делая несколько шагов вперед. Мы не увидимся, конечно. Я на другом краю города. Точка, не поворачивая во двор, движется по центральной улице дальше. Начинаю снова дышать.

Прячу планшет в сумку.

На запястье его подарок — часики. Четыре часа.

Проезжаю на такси мимо театра, где первый раз увидела Арину. Поджимаю губы, чтобы не улыбаться, вспоминая тут сумбур, что чувствовала тогда и думала про них. Но улыбка быстро пропадает с моего лица, когда я вспоминаю ее с бокалом в руке. Она ведь так и будет запивать свои таблетки тем, чем запивает…

Арина…

Мне не хочется больше говорить с ней. Совсем. Мне остро хочется обнять ее и погладить. Просто так. По-женски. Но я, наверное, никогда не решусь. Мне никогда не вынести тех чувств, что могут перетечь из неё в меня, если она вдруг откроется полностью всем своим пережитым. Я — не Кирилл. Я сразу же умру от болевого шока. И мне кажется Кирилл запретил ей разговаривать со мной об этом именно поэтому.

В кафе огромного магазина, за стеклянной стеной я вижу Свету, девочку с которой вместе попала на тот самый кастинг. Мы не часто общаемся, но Света иногда любит поболтать со мной. И мне хочется поговорить сейчас с кем-нибудь. Может для того, чтобы почувствовать себя более реальной, существующей. Пока Кирилл с Ариной были рядом, подхватывая с рук на руки, я отвыкла от одиночества и забыла что это такое. И сейчас мне тяжело вернуться в свое обычное состояние.