Им навстречу двигалась фигура человека. Прищуриваясь, Марсий признал в человеке Ёнка. Губы сами собой растянулись в улыбке. Вновь видеть пацифского грубияна было неожиданно приятно.

— Ты жив, — спокойно произнес Ёнк, констатируя факт. — Почему так долго? Мы видели, что сфера давно приземлилась! С ней все в порядке? — холодно спросил он, устремив сердитый взгляд на Атлу.

— Да! Все отлично, Ёнк! — с напускной доброжелательностью ответила девушка. — Как видишь, я нашла его! — Атла улыбнулась и подмигнула пацифу.

— Я заметил, — сухо ответил Ёнк.

Прямо за спиной Ёнка показался высокий силуэт. Марсий понимал, что это, должно быть, тот самый таинственный Хет, о котором он уже немало знал со слов Атлы. Юноша быстрым шагом шел в их сторону.

Он был высокий и худой. В лице его по мере приближения все отчетливей проявлялись мурийские черты: большие карие глаза, тонкая золотистая кожа, чернота густых спутанных волос, разбросанных по плечам, потрепанный временем мурийский костюм. Но вместе с тем у него был прямой открытый невинный взгляд, робость, легкий испуг и выразительный шрам на виске, оставленный когтями свирепого зверя, лежащий на идеальной юной коже инородными полосами. Марсию Хет показался доброжелательным и беззащитным. Он не соответствовал его представлениям. «Как мог этот почти ребенок в одиночку пролететь полгалактики и очутиться здесь? Как он выживал все это время в инопланетных джунглях?»

Проникнувшись к юноше жалостью и состраданием, Марсий поспешил представиться:

— Марсий Аппа-Лаун! Я с Тулоны! Рад встрече с тобой, — произнес юноша.

— Мое имя Хет. Взаимно! — вежливо ответил юноша на тулонском. — Как вы долетели?

— Хватит болтать! Идем! — не выдержав бессмысленного с его точки зрения вопроса, вмешался Ёнк.

— Да. Идёмте. Прошу! — указывая рукой вперед, учтиво воскликнул Хет.

Это странно, но два года одиноких скитаний не превратили его в дикаря. Хет держал осанку, руководствовался межпланетным, принятым в Семи мирах, этикетом и был очень сдержан. И все же, что-то с ним было не так, скорее всему, виной была его неестественная благородная красота: абсолютная симметрия фаса и правильные пропорции тела. Ни единой ошибки, ни малейшего сбоя, он был идеален, и только этот шрам выдавал в нем живое существо. Казалось, что этот человек не способен был вписаться ни в один из существующих пейзажей, даже в столь идеальный, как этот.

На подходе к пещере открывался удивительный вид на водоем. Океан тонул в зное. Красный песок берега, обрезанный к материку тенистой чертой джунглей, сиял гладкой, лучистой плоскостью, исчезавшей в крутом повороте мыса. На ровной его поверхности мерцали блики. В эту секунду Марсий почему-то представил встревоженное печальное лицо Хета, сотни раз обращавшегося к бесконечным водным далям в поисках лекарства от своего одиночества.

— Прошу в мои покои! — улыбнувшись, произнес Хет.

Гости последовали за ним. Пещера была мала, но уютна. Она никуда не вела, напоминала небольшую полость в скале, что идеально подходило на роль обители для одинокого скромного инопланетянина. Здесь было прохладно и свежо, что было приятно после изнурительного, жаркого подъема. Через несколько отверстий в скале в пещеру проникал свет, создавая сказочную атмосферу таинственного полумрака. Стены пещеры сплошь были покрыты рисунками. Изображены были люди, что привлекало внимание, заставляя всматриваться в сюжет.

— Это ты рисовал? — с любопытством спросил Марсий.

— Я, — смущенно ответил юноша.

Медленно шагая вдоль стены, Марсий читал рисунки как книгу. Изображения были нанесены чем-то красным. Дотронувшись кончиками пальцев до одной из линий, он ощутил сыпучесть материала и заметил, что тот оставляет след от соприкосновения. Хрупкость нанесенных рисунков придавала им еще большую ценность. Главными героями были мужчина и женщина. И все же женщине было уделено большее внимания. Силуэты ее фигуры, черты лица были вырисованы с любовной преданностью. Он изображал ее со спины, убегающую, спящую, рисовал в профиль. Поднимая взор все выше по стене, Марсий заметил природное образование из прозрачной хрустальной массы, застывшей на плите в форме стекающей капли. Пораженный тем, как эффектно Хет придумал пририсовать к этой капле огромный глаз, создав тем самым волшебную иллюзию живого плачущего ока, Марсий восхищенно воскликнул:

— Потрясающе!

Хет смущенно улыбнулся.

— Его душа тоскует! — тихо произнесла Атла, внимательно наблюдая за лицом Марсия, — Весь дух этого места наполнен страданиями одинокого сердца. Он влюблен!

«Как и я», — неожиданно пронеслось в голове Марсия, потерявшего контроль над собственными мыслями.

После чего, испугавшись себя, он отпрянул в сторону, желая провалиться на месте.

«Она могла это услышать!» — с досадой подумал тулонец. — «Но это не так!» — сопротивляясь своим чувствам, думал Марсий. — «Ты мне безразлична! Слышишь? — «Безразлична!» — гневно твердил юноша про себя.

Марсий взглянул на так называемый потолок пещеры. Хет нарисовал на нем звездное небо Семи миров таким, каким оно виделось с планеты Мури. Марсий читал знакомые созвездия, как карту. Талант Хета его потряс.

— Для чего ты рисовал все это?

— Я боролся с одиночеством, — ответил Хет.

Ёнк не согласился:

— Да брось, остаться одному на планете — это же мечта! Что может быть лучше одиночества?

Немного подумав, Хет с меланхоличной улыбкой ответил:

— Да, одиночество прекрасно, я согласен, но только когда рядом есть тот, кому можно рассказать о том, как прекрасно одиночество! Два года на этой планете многому меня научили. Жизнь теряет смысл, когда ты один. Я хочу вернуться домой.

— Вы сказали ему? — спросил Марсий.

— Ты имеешь в виду про то, что Семь миров вот-вот погибнут? — уточнил Ёнк. — Сказали. И этот герой тоже хочет спасти своих людей.

— Понимаю, — ответил Марсий. — В таком случае нет препятствий, чтобы вернуться и сообщить о том, что эта планета идеально подходит для жизни.

— Не совсем, — настороженно произнесла Атла.

Марсий удивленно на нее посмотрел:

— Что ты имеешь в виду?

Атла наклонила голову и стала говорить в полтона: