Слова звучали сухо, правильно. Но мне хватило мгновения, чтобы осознать: для него королевский стражник — не просто расходный материал. Напряженное лицо, четко очерченные скулы, пылающие глаза — Златаном овладел гнев. Но не тот, что заставляет крушить все вокруг, а холодный и расчетливый, который поселяется в сердце надолго, до тех пор, пока не найдет выход в мести и наказании виновных.

«Полетят чужие головы», — четко осознала я. И эта мысль меня не испугала.

— Ваше Величество…

Агний стоял в начале коридора. Сколько он там находился, прежде чем сообщил о себе? Не знаю. В эти мимолетные минуты мой мир сосредоточился лишь на золотом драконе.

Златан неохотно оглянулся. Я отошла.

— Пора. Я все подготовил, — сообщил огневик.

— Хорошо, — отозвался правитель. И обратился ко мне: — Побудь пока здесь. Скоро придет Изольда.

— Я сама могу дойти…

— Нет, — жестко отрезал он и, смягчившись, продолжил: — Не сегодня. Пожалей меня. Как все закончится, я зайду.

— Ладно, — чуть помедлив, согласилась я.

Он прав. Пусть я пережила нападение, но это вовсе не повод терять осторожность.

— Златан, а беглецы… — начала я.

— Скрылись в городе среди домов. Их ищут. — Златан склонился, поцеловал меня в макушку, и этот жест породил волну нежности. — Мне правда пора. Подожди Изольду.

Он отстранился, а после, развернувшись и больше не оборачиваясь, ушел вместе с Агнием. Мне оставалось лишь смотреть на его прямую непреклонную спину, что вселяла обманчивую уверенность: дракон в любой ситуации останется сильным и стойким.

***

Златан

Алая кровь стекала с лезвия, что мерцало в свете кристаллов подземелья. Я перешагнул через порог темницы.

— Может, стоило пока сохранить им жизнь? Или сделать казнь публичной? — спокойно спросил Агний.

— Нет. Мы узнали все, что они скрывали. И мы сохраним их честь, это лучший дар, — ответил я. — Распорядись, чтобы семьям послали письма. Пусть напишут, что они погибли в бою. Скоро слух о смешанной крови распространится, и это все объяснит. Назначь родным ежемесячное жалованье.

— Будет сделано, Ваше Величество. А как быть с придворной дамой?

— Вышли за пределы замка, с запретом для посещений ей и всему ее роду.

Агний понимающе кивнул.

— Я все подготовил. Вы можете их допросить.

— Колояра пригласил? — сухо осведомился я.

— Да. Думаю, он уже там.

— Хорошо. Пора ему поглядеть правде в глаза. Надо быть осторожнее с теми, кого берешь на службу. Особенно с приближенными. Идем.

Я направился к длинной лестнице, что вела на первый этаж замка.

— Вы знаете, что делать, — негромко бросил Агний своим подчиненным, что стояли неподалеку и охраняли пленников. Теперь в камере живых не осталось, и надобность в их надзоре отпала.

— Возьми. — Огневик догнал меня, передавая платок.

— Спасибо, — сказал я, принимая ткань и на ходу протирая лезвие меча. Оно серебрилось, мерцало, сияя своим собственным магическим светом. Наговоры на эфесе, наоборот, потемнели, став бордовыми, — Люциар впитывал в себя остатки крови. Жалко лишь то, что эта кровь принадлежала моему народу.

Допросная комната вновь была полна гостей. В последнее время мы пользовались ею слишком часто. Подозреваемые сидели связанные и опоенные зельем — на случай, если решат обратиться. Внутри находился еще Гладимир — один из верных людей Агния.

Я глянул на противоположную стену, будто пытаясь отыскать взгляд брата. Он там. Я это знал. И он должен был увидеть признание собственными глазами.

По словам Алены, из-за этого отребья, его помощника, Колояр бы лишился крыла. Дракон без неба — мертвый дракон. Как бы жестоко это ни звучало.

Берн и Ивар сидели друг напротив друга, лицом к лицу, и их это нервировало. Напряженные взгляды постоянно соприкасались, пока не сосредоточились на мне. Я невольно вспомнил ту ненависть, что увидел в глазах пленников подземелья. И в который раз в голове прозвучал вопрос: «Заслужил ли я ее?» И тот же голос ответил несмело: «Нет».

Тяжело оценивать самого себя. Недовольство властью нашего с Колояром отца, что теперь прозябал в имении в горах, некоторые с готовностью обращали на меня. И для этого существовала весомая причина, учитывая то, каким образом я занял трон. Корону возложили на мою голову не добровольно. Но все остальные благие поступки остались незамеченными, казалось, свершись победа над тенийцами, и я все равно не избавлюсь от этих отдельных проявлений гнева.