Седоволосый мысленно потянулся к такому же силовому клубку внутри своей груди, и взял одну из нитей, сознательно разрывая ее. После, не выпуская из объятий ничего не подозревающую Дарью, он аккуратно соединил обрывки и замер – удивительное чувство полнейшего единения затопило его мысли, заставляя его сжимать объятия все сильнее, почти до хруста костей хрупкой на вид девушки. Конечно, Айсайар знал, что со временем связь ослабнет, если ее не поддерживать, но это будет потом, а сейчас он гладил каштановые волосы и не хотел думать, к чему приведет его странный порыв. В конце концов, чувствовать что-то подобное не так уж и плохо.

Сидя на несуществующей скамье в столь же нереальном парке во сне девушки он потерял счет времени, поэтому зов, который донесся откуда-то издалека, удивил и огорчил одновременно.

– Мне пора, – с сожалением сказал Айсайар.

– Жаль.

– Я вернусь еще, – пообещал парень, краем глаза замечая, что паутина слетела с лавки, на которой они сидели и, как перекати-поле, полетела по дорожке.

– Я буду ждать, – ответила Дарья.

Будет ли? Скорее всего, ближайшую неделю-две она действительно будет испытывать что-то вроде томящего ожидания, присущего всем влюбленным, но вскоре это пройдет, ведь даже самая могущественная магия не заменит настоящих чувств.

Айсар поднялся и шагнул в сторону от скамьи. В душе он уже жалел о своем опрометчивом решении утешить девушку именно таким образом, подставив под удар и собственное спокойствие. Но разрывать только что созданную связь не решился, не хотел подвергать Дарью очередной боли утраты. Пусть все пройдет само.

Выныривать из подсознания новой ученицы было еще тяжелее, чем погружаться. Ветер не хотел его отпускать, трепал волосы, держал за руки, хватался за одежду, но Айсайар упорно летел на зов, оставляя позади лавку с одинокой девушкой и свой покой. Подумав об этом, он вновь почувствовал волну раздражения по отношению к своим необдуманным поступкам.

Первое, что он ощутил, вернувшись в реальный мир, – это занемевшие ноги, которые точно взбунтовались, отказываясь держать своего хозяина, и Айсайар свалился на пол перед спящей девушкой.

– Не делай больше так, – серьезно попросил Эрдьяр, помогая встать.

– Как «так»? – Айсар начал растирать ноги, в которые с большим трудом возвращалось кровообращение.

– Ты пробыл у нее в голове почти сутки! – Рыжебородый был взволнован, в таких случаях Дьяр не мог прыгнуть в чужую голову вслед за взбалмошным другом, ему оставалось только ждать и надеяться, что Айсар отзовется на его зов.

– Что?! Ох, ты ж… – Седоволосый оперся на свою трость и, хромая больше, чем обычно, прошествовал к свободному креслу.

– Увидел, что искал? – уже спокойнее поинтересовался Эрдьяр.

– Нет, – Айсайар покачал головой. – И… Кажется, я совершил ошибку.

Коро

Коро стоял на границе тусклого света закатного солнца и тени от разлапистых деревьев в тренировочном лесу. Его сердце гулко билось о ребра, в горле пересохло, а из легких, казалось, с минуты на минуту вырвется огонь. Как только в его голове вспыхнула нечеткая картинка, которая показала ему умирающую новенькую девушку, он выскочил из пещеры и бросился сломя голову через лес. На перемещение у него не хватило бы сил, иначе, видит Единый, пророк пожертвовал бы своим следующим переходом. Он застрял бы в Холороне еще на несколько десятков дней, но… успел бы спасти девушку с каштановыми волосами.

Коро не успевал. Он чувствовал это так же четко, как чувствуют подступающую тошноту. Именно так он ощущал свой дар чаще всего. Как тошноту. Отвратительную, беспомощную, которую ничто не может загасить, пока не произойдет увиденное им событие, или же история не изменит свой ход, что в некоторых очень редких ситуациях (настолько редких, что такие случаи не встречались пророку никогда – о них он только слышал) все же происходило.

Теперь пророк стоял, привалившись к дереву, и видел, как история меняет свой ход. Вот так просто, из-за обычной девчонки непостижимая вечность, которой верой и правдой служил Коро много лет, решила изменить своим традициям. Рад ли он этому? Коро еще не понял. Ведь менять устоявшуюся картину мира всегда сложно.

Он видел, как седоволосый странник бережно обнимает пробудившуюся, оседая вместе с ней на твердую землю. То, что у нее будет именно этот дар, не стало для Коро секретом. Что-то щемящее ткнулось в грудную клетку, но пророк постарался заглушить непрошенные чувства. Бросив последний взгляд на место несостоявшейся смерти, Коро побрел обратно в свое неуютное убежище.

Пещера встретила его эхом от гулких шагов, которые напоминали пророку о его одиночестве. Он растерянно огляделся, будто бы никак не мог вспомнить, как он попал в это место. Коро попытался сделать еще один шаг, но не смог – внезапно навалившаяся слабость окутала его тело, и он со всего размаху свалился на пол, ощущая себя связанным по рукам и ногам.

Сильный то ли звон, то ли визг, раздавшийся в голове пророка, прозвучал так неожиданно и громко, что обездвиженный мужчина содрогнулся, если бы мог.

– Здравствуй, великий пророк, – глубокий, бархатистый, внушающий бесконечное доверие голос сменил орущую какофонию, уже этим принося некоторое облегчение. – Ты знаешь, кто я?

– Да, – Коро сразу осознал, что говорить беспрепятственно он сможет только тогда, когда его спросят.

– Прекрасно, – пророк чувствовал, что собеседник улыбнулся. – Тогда, очевидно, мне не стоит представляться. И ты знаешь, чего я от тебя хочу?