В храме было неожиданно много народу. Злата втиснулась бочком, потом потихоньку продвинулась к солее, поближе к певчим, и там и отстояла всю долгую праздничную службу. Соседа она, к счастью, не видела и даже смогла через какое-то время сосредоточиться на происходящем в храме, предварительно решив для себя, что Павел, очевидно, в храме человек случайный. Наверняка пришёл ненадолго, как и многие здесь, и уйдёт сразу же по окончании повечерия и утрени, если не ещё раньше. С этой мыслью Злата начала вслушиваться в радостные, ликующие звуки рождественских песнопений и постепенно забыла обо всём, что не было связано с происходящем в храме.

Под утро людей в церкви значительно поубавилось. Долгая праздничная служба подходила к концу. Пахло еловыми ветками, украшавшими образа, воском горевших свечей и сказкой. Злата завороженно стояла в уголке. На её глазах только что на протяжении нескольких часов свершалось Чудо. Стены храма то растворялись, открывая взору происходившее две тысячи лет назад в Вифлееме, то вновь возвращались на место. И Злате неожиданно стало радостно и немного страшно. Никогда прежде не посещавшая её мысль заставила вздрогнуть и счастливо поёжиться. Ей представилось, что в эту ночь вот так же, как и она, как все, пришедшие сюда люди, стоят другие православные в других храмах по всей земле; так же возносят горячие искренние слова благодарности только что родившемуся Младенцу Христу и Пресвятой Богородице… А потом пришла следующая, тоже очень-очень радостная, мысль, что точно так стояли верующие и много-много лет назад, в совсем другие, почти сказочные времена, так стояли её прабабушки и прапрабабушки, и те, кто были до них…

Но эту мысль Злата уже не успела додумать, потому что, глядя на молодого, светящегося счастьем и верой батюшку, трепетно и радостно заканчивающего службу, неожиданно заметила неподалёку от него, в хоре, среди других певчих своего таинственного соседа. Заметила и не смогла больше отвести от него глаз.

Стоял он в тени, но Злата увидела и красивый костюм, который был на нём сегодня вместо джинсов и пуловера с закатанными рукавами, заметила и спокойное, торжественное выражение лица, прикрытые глаза, лёгкую улыбку, игравшую на губах. И с удивлением поняла, что он сильным красивым баритоном уверенно выводит слова рождественских песнопений, не глядя в разложенные перед певчими ноты. Надо же, как ошиблась! Не случайно он здесь, не мимоходом. До конца службы Злата так и стояла, не сводя глаз с соседа и думая о нём. Очнулась она, только когда всё тот же молодой симпатичный батюшка радостно сказал:

– Дорогие братья и сестры! С Праздником! С Рождеством Христовым! Мира всем вам, счастья и, конечно, любви… - помедлил немного, ласково улыбнулся и закончил, - потому что Бог есть Любовь. И мы в этом мире должны любить и дарить любовь. А без этого всё бессмысленно… А теперь приглашаю вас всех в нашу трапезную!

Прихожане негромко загудели, кто-то подходил к батюшке, кто-то переговаривался со знакомыми. Отовсюду доносились радостные поздравления. Люди обнимались, дарили друг другу подарки, было видно, что приход живёт единой, общей жизнью. Очнувшаяся от оцепенения Злата перевела взгляд с батюшки на певчих. Соседа среди них уже не было. Она тихонько перекрестилась и направилась к выходу. Ей стало грустно. И она, увы, понимала в чём, вернее, в ком, причина.

Уже у дверей кто-то взял её за локоть, настойчиво и твёрдо повернул от двери:

– Куда же вы? – на неё, немного печально улыбаясь, смотрел сосед. – Пойдёмте с нами в трапезную. Праздник ведь такой…

Видя колебания Златы, добавил:

– А потом вместе поедем, я вас прямо до калитки довезу.

Злате было неудобно. Она поняла, что сейчас в трапезной останутся хорошо знакомые, объединённые общей верой и приходом люди, и что она среди них будет белой вороной. Сосед будто понял причину её колебаний, нагнулся к уху Златы и заговорщицки прошептал:

– Не стесняйтесь. Вам обязательно понравится. Я вас с отцом Петром познакомлю и с матушкой его, Ольгой. Обещаю – не пожалеете.

И Злата решилась. Ей вдруг очень захотелось присоединиться к этим радостным людям, для которых Рождество Христово наполнено глубочайшим смыслом и которые сейчас собираются его отпраздновать.

Сзади раздались мягкие шаги:

– Павлунь, ты куда пропал? – весёлый батюшка смеялся и поглаживал бороду. – Познакомь меня с твоей очаровательной собеседницей.

Как сквозь сон Злата поняла, что «Павлунь» - это её сосед, которого, правильно она вспомнила, зовут Павлом, а «очаровательная собеседница» - это она сама. Улыбка непроизвольно тронула губы: так забавно называет батюшка Павла, они, видимо, давно знакомы. Павел (очень шло ему это простое хорошее имя) ободряюще подмигнул Злате:

– Батюшка, это моя соседка, Злата. Случайно здесь встретились. Вот, уговариваю теперь пойти с нами в трапезную…

– Непременно, непременно, Златочка! – батюшка смешно, по-птичьи, склонил голову набок и тоже подмигнул. Злата даже головой слегка потрясла от неожиданности: очень похожими показались ей эти молодые мужчины. Оба высокие, широкоплечие, худощавые. Батюшка шатен, а Павел русоволосый, но глаза одинаковые – серо-голубые, и выражение этих самых серо-голубых глаз похожее: внимательное и озорное. Только в глазах Павла есть что-то ещё…

– Злата, а это отец Пётр, протоиерей, настоятель этого чудесного храма, - Павел, как показалось ошеломлённой девушке, с большой нежностью посмотрел на священника.

– Паш, да ладно тебе! Злата, не слушай его. Я, конечно, настоятель и протоиерей. Но для него я, в первую очередь, друг и кум. Он крестил моего среднего сына. Родня он мне, можно сказать, брат любимый, младший. – Батюшка ласково похлопал соседа по плечу. – Паш, идите в трапезную, там Оленька уже хлопочет, помогите ей, пожалуйста, а я скоро подойду.