Позже, вспоминая об этом дне, вернее, ночи, плавно переходящей в раннее утро, Злата не переставала удивляться. Как же хорошо, радостно и тепло ей было тогда!

В трапезной было весело и многолюдно, женщины всех возрастов накрывали на длинные столы, мужчины расставляли простые лавки и стулья. Мягким нежным голосом командовала всеми красивая молодая женщина лет тридцати с небольшим.

«Ольга», - подумала Злата.

– Ольга!
– радостно позвал Павел и потащил Злату за руку, ловко огибая хлопочущих женщин.

– Ой, Павлунь, как хорошо, что и ты здесь! – нежно обняв Павла свободной рукой, – другой она держала огромное блюдо с пирогами – Ольга весело улыбнулась Злате.

– Он у нас такой удивительный: всегда появляется, когда очень нужно. Чутьё у него, что ли, какое? – они с соседом заговорщицки переглянулись и засмеялись. Было ясно, что этих двоих связывают нежные и очень близкие отношения.

– Злата, я вам когда-нибудь расскажу, при каких обстоятельствах мы познакомились, - пообещал Павел.

– Расскажи-расскажи! Но потом, а пока поставь-ка на стол эти пироги, а то у меня сейчас рука отвалится! – сунула ему в руки блюдо матушка Ольга.

Павел мягко пожал Злате руку, как бы извиняясь за то, что оставляет её одну среди незнакомых людей. Но она совсем не чувствовала себя неловко, необыкновенная радость и лёгкость переполняли её. От недосыпа, что ли?

– Злат, давай на «ты»? Не против? – тут же подхватила её под локоть матушка. – Меня Оля зовут, я кума твоего Павла! Тебе у нас понравится. Пойдём на кухню, там надо ещё салатики разложить. Поможешь?

– Конечно! Трижды «конечно»! – Злата засмеялась. – Конечно, давай на «ты». Конечно, понравится! Уже понравилось! И конечно, пойдём раскладывать салатики!

Злате было так приятно и странно слышать от жены священника «твоего Павла». Моего? Моего. Моего…

Пока ждали батюшку, пока до конца накрывали на стол, Павла постоянно теребили, казалось, его знают и любят абсолютно все присутствующие. До тех пор, пока не сели за стол, они со Златой никак не могли опять соединится. Соседа непрестанно звали то из одного, то из другого угла трапезной, а Злату ни на минуту не отпускала от себя хозяйка. Глядя, как Павел ловко открывает банки с соленьями, режет хлеб, перетаскивает и расставляет длинные скамьи, Ольга улыбнулась и доверительно произнесла:

– Он у нас незаменимый. Господь ему дал и светлую голову, и руки золотые, характер у него лёгкий, добрый он необыкновенно. Таких, как наш Павел, больше нет… Да ты и сама, наверное, знаешь…

Злата в задумчивости смотрела на соседа:

– Что?.. Нет, я не знаю. Мы только несколько дней знакомы. Первый раз поговорили, когда у Павла Фред умер.

– Д-а-а… - Ольга погрустнела. – Он так, бедный, переживает. Ведь Паша Фредьку на улице подобрал, у Кольцевой дороги кто-то выкинул коробку со щенками. Павел ехал уже ночью. Осень поздняя, дождь, слякоть, мерзость полная, но он как-то разглядел в темноте шевелящуюся коробку и остановился. А в ней шестеро щенков.

Паша наш, конечно, не cмог их бросить. Забрал, привёз домой, вымыл, накормил, а наутро начал пристраивать. Одного нам привёз, ещё четверых друзья разобрали. А последнего, самого маленького и слабого, себе оставил. Фредька крошечный был, больной весь, Павел тогда неделю на работу не ходил, сидел возле него. Выходил всё-таки. А потом оказалось, что щенки-то породистые. Непонятно, почему их выкинули. Может, какая случайная вязка? Ну, вот так и вышло, что Фредька Павлуню просто обожал. Совершенно не мог без него… У кого только рука поднялась?

– Что ты имеешь ввиду?

– А ты что, не знаешь, что Фреда отравили?

– Не-е-е-т… - Злата оторопела. – Как? Кто? Может, сам съел какую гадость?

– Может, и сам. Только он умный был очень: у чужих крошки бы не взял, с земли ничего никогда не подбирал. Да и яд ещё какой-то мудрёный, не просто отрава для крыс какая-нибудь. Паша экспертизу заказывал.

– Ничего себе. Как же так?

– А вот так. Ну, ладно. Давай не будем больше о грустном. Пойдём, пора за стол уже. Видишь – Петя пришёл, детей привёл. Мы им в честь Рождества разрешили со всеми потрапезничать.

Вместе с отцом Петром в трапезную восторженной гурьбой зашли дети. Один, два, три, четыре… - считала про себя Злата. Ольга перехватила её взгляд и засмеялась:

– Шестеро их пока. Старшему десять на Крещение будет, второму восемь, следом у нас три дочки: семь, шесть и четыре года, младшенькому сыну два. Видишь, он за батюшкой прячется? А летом, Бог даст, седьмой или седьмая родится. – Ольга заговорщицки указала глазами на абсолютно плоский живот.

Злата совершенно неприлично вытаращила глаза. Нет, она, конечно, знала, что семьи священников часто многодетные, но в жизни такого не видела никогда. Посмотрела ещё раз на счастливое лицо Оли, на батюшку, нежно подталкивающего вперёд мальчугана, прятавшегося в складках его праздничного облачения, на Павла, на шее которого висел второй по возрасту мальчишка (поняла: а вот и крестник!), и что-то похожее на восхищение и понимание затрепетало в груди.