Доев, Павел вздохнул, поблагодарил свою помощницу за вкусный ужин, отнёс в раковину опустевшую тарелку и собрался было помыть её, но подскочила Наталья, оттеснила его от раковины:

– Я сама, Павел Артемьевич! – Павел улыбнулся благодарно и в очередной раз подумал, что приятно, когда о тебе заботятся, пусть и не от души, а по служебной необходимости.

– Павел Артемьевич! Вы свой термос с чаем забыли! – крикнула ему вслед Наталья.

– Ах, да. Спасибо, - Павел вернулся, взял термос, в котором брал на ночь чай. Любил он, когда не спалось, читать или пролистывать рабочие документы, попивая горячий чай. – Спасибо вам, Наташа. Моя жизнь под вашим чутким руководством становится очень организованной и упорядоченной.

– Пожалуйста, - кивнула Наталья. И Павлу показалось даже, что она зарделась. Он отвинтил крышку, отхлебнул из термоса и блаженно зажмурился:

– М-м-м. Хорошо.

Ему и вправду было хорошо с его расторопной помощницей.

В эту ночь он впервые после гибели Фреда спал крепко и без долгих, муторных, тоскливых сновидений. Так крепко, что даже не слышал звонка будильника.

Хлопнула калитка. Павел открыл глаза и посмотрел в темноту. Как рано ещё. Часов семь. Будильник не звонил ещё. Он глянул на часы и удивился: стрелки приближались к восьми. А он не проснулся по звонку. Вот разоспался! Павел усмехнулся и покачал головой: расслабился за праздники. Только вот кто ж к нему в такую рань? Недовольно закряхтев, он начал вставать.

– Рождество Твое, Христе Боже наш, воссия мирови свет разума! – под окнами негромко ликующе запели. Павел подскочил, спросонья наткнулся на стул, но даже это не смогло приглушить его радость: приехали, приехали его дедки!

У крыльца действительно стояли все четверо и, задрав головы, весело махали ему. С головы Эдуарда Арутюновича даже шапка упала назад, в снег. Павел тоже замахал, показывая знаками, что сейчас спустится. Его драгоценные специалисты вразнобой закивали, заулыбались. Прыгая, он натянул джинсы и гигантскими скачками скатился с лестницы, пытаясь на ходу сунуть руки в рукава рубашки и пригладить взлохмаченные волосы. Распахнув дверь, выскочил босой на крыльцо:

– Доброе утро! Доброе утро, дорогие мои! Приехали!

Они засмеялись, глядя на его заспанное, помятое лицо.

– Здравствуй, Павел Артемьевич! С Рождеством Христовым!

– С Рождеством!

Все вместе ввалились в дом. Стали пожимать друг другу руки, хлопать по плечам, обниматься. Поздравленья чередовались с расспросами. Пар валил в не закрытую ещё дверь и от его дедков. Павел помог всем раздеться и потащил их на кухню – поить чаем и разговаривать. Соскучился он очень. Дядечки его, сосватанные отцом Петром, оказались совершенно потрясающими. Павел в них буквально влюбился, и теперь был рад, так рад их приезду. И чувствовал, что Дом, его ненаглядный Старик тоже рад.

– Павел Артемьевич, а куда ж ты Фреда-то дел? Не иначе к невесте какой отвёз? Или он ещё спит сном младенца? – Анатолий Викентьевич, главный из мастеров, оглянулся, радостно хохотнул. Павел помрачнел, но ответить не успел.

– Пришли мы, смотрим – дорожка свежим снегом заметена, следов собачьих нет, только человеческих цепочка. Думаем: разоспался наш пёс! И сейчас не выходит, соня!

– Фред умер. Я потом расскажу, ладно? – Павел ответил хрипло, глухо и с трудом откашлялся. Дедки его растерянно замолчали.

– Прости, - Эдуард Арутюнович, обожаемый Павлом седой армянин, весёлый и мудрый, положил руку Павлу на плечо. – Не горюй, Пашенька! Он любил тебя всей своей собачьей душой и знал, что ты любишь его. Для собаки счастье в хозяине. А ему достался самый лучший. Он был очень счастливой собакой.

Павел горько улыбнулся и благодарно посмотрел на них:

– Как хорошо, что вы вернулись.

Вскоре пришла Наталья. Павел представил друг другу её и мужчин. Помощница кивнула, коротко поздоровалась с реставраторами и Павлом, перебравшимися уже в комнату, служившую ему кабинетом, и сгрудившимися над чертежами, схемами и таблицами, и ушла на кухню. Эдуард Арутюнович посмотрел ей вслед молча и покачал головой.

– Что? – негромко спросил Павел.

– Да нет, ничего. Серьёзная какая. Важная. Занятая. – Павлу стало неприятно. Поладят ли они? Его дедки были живыми, весёлыми, озорными. И одновременно интеллигентными, образованнейшими. А Наталья… А про Наталью он ещё ничего толком и сказать не мог.

– Она неплохая… Готовит вкусно.

– Да, да, - старый армянин покивал рассеянно, - конечно. Привыкнет она ещё к нам. А мы к ней. Не волнуйся, что мы с женщиной не поладим? Поезжай на работу и не переживай. Всё будет хорошо.

В офисе, который Павел с Ясенем ласково называли своей «шарашкинокй конторой», работа кипела. После коротких каникул заказчики будто очнулись, и звонили и приходили постоянно. Со звонками ловко расправлялась сестра Ясеня Вера, переводя кого в аэрографический, кого в мотоциклетный, кого в ремонтный цеха. С пришедшими спускались вниз, в мастерские, или сам Павел, или Ясень. Этим могли заниматься и другие – фирма уже давно и крепко стояла на ногах, работников хватало. Но Павел за праздники так соскучился по своей работе, что спуститься с верхов на дно, или из князей в грязи, как шутили их мастера, было приятно и весело.