Нельзя сказать, что столь радикальная смена обстановки стала для него чем-то невероятным и шокирующим. Долгое время Ланс Теллор был активным участником всех интриг в Аметистовом Дворце и видел многих людей, наделенных и силой, и деньгами, и властью, которые в одночасье лишились всего и оказались в одной из камер в «Ящике Пандоры». Он всегда знал, что однажды то же самое может случиться с ним. Вот оно и случилось – определенно, не повод для того, чтобы проклинать судьбу! Он пока еще жив, и это главное.

Теллор напоминал себе об этом каждый день, стараясь сохранять уверенность. Не так-то это просто, когда ты остаешься взаперти, не имея возможности поговорить даже с собственным тюремщиком и не представляя, какая судьба тебя ждет. В любой момент, стоит Эверилу Кану или его прихвостням отдать приказ, из форсунок под потолком в камеру хлынет парализующий газ, и пленник окажется без сознания прежде, чем поймет, что происходит. Ну, а потом нет ничего проще, чем сделать его сон вечным. Такое не единожды происходило в «Ящике Пандоры». Префект догадывался, что его держат здесь неспроста. Один из испытанных способов сломить пленника – как следует «промариновать» его в четырех стенах, в неведении и страхе, прежде чем взяться за него всерьез. Простой, но действенный вид пытки. Не без иронии префект поймал себя на том, что отчасти ему даже любопытно: как долго он сможет продержаться? Люди, которые казались сильными и несгибаемыми, порой ломались очень быстро, познакомившись с дознавателями из имперской тайной службы, ну, а на что хватит его самого?

«Похоже, я оказался подопытной крысой в своем собственном эксперименте, – мысленно прокомментировал префект. – Кто-то наверняка увидел бы в этом выражение справедливости, только мне сейчас не до философии. Проклятье, Империя еще сражается! По крайней мере, я должен верить в то, что Империя еще сражается, и я не могу сидеть взаперти, пока Янг и Кан прибирают к рукам Астрену!»

Прекрасная мысль, только сделать Ланс Теллор не мог ничего, и сам это понимал. Слишком хорошо он знал эту проклятую станцию. Он даже не покинет камеру, пока новые хозяева «Пандоры» не сочтут нужным забрать его отсюда для допроса.

Позади неприятно зажужжал зуммер. Теллор развернулся с нарочитой неспешностью. Тем, кто наблюдает за ним через скрытые камеры, незачем видеть, что его нервы уже почти на пределе. Сигнал означал время подачи еды. Блестящая заслонка в стене сдвинулась вверх, и манипулятор выставил на стол пластиковый поднос с пищевым концентратом, запаянным в герметичный серебристый пакет, и тубой с чаем. Рацион не самый изысканный, но такая еда содержала все, необходимое для жизни, и префект не видел смысла устраивать голодовку. Усевшись за стол, он вскрыл пакет… и на ладонь ему выпало нечто небольшое и черное. Маленький футляр из пластика – что внутри, Теллор мог только предполагать.

Он постарался не выдать собственное удивление и, насколько мог, незаметно спрятал «подарок» в рукав. Потребовалось немало выдержки для того, чтобы без спешки покончить с едой, и только после этого, улегшись на койке, префект осторожно извлек футляр. Он надеялся, что надзиратели, которые следят за пленником через скрытые камеры, хотя бы здесь не смогут увидеть, что он делает. Крышка легко отскочила, и Теллор извлек на свет тонкую ленту белого пластика.

«Сохраняйте выдержку, – прочел он. – И не беспокойтесь о слежке. Камеры покажут только то, что охранники должны увидеть. Помощь близка».

Теллор осторожно спрятал записку обратно под рукав комбинезона и с нарочитой небрежностью развернулся на койке. Старая привычка позволяла ему поддерживать хотя бы видимость спокойствия, однако префект чувствовал некоторую растерянность. Он не знал, что и думать о внезапном послании.

«Записка в еде? Это довольно-таки вульгарно! – промелькнула у него ядовитая мысль. – Так освобождают узников разве что в старомодных романах».

Но никак иначе связаться с ним не смогли бы. Пища – единственное, что попадало в камеру извне. И если кому-то это удалось, напрашивался единственный вывод: неведомый союзник прямо здесь, на «Пандоре», и он обладает довольно-таки большими возможностями. Непросто втайне от охраны переслать заключенным хоть что-то. Тем более, если, как сказано в послании, таинственному «другу» действительно удалось перехватить контроль над системой наблюдения в камере Теллора. Для этого нужно, как минимум, иметь обширные полномочия и прямой доступ к компьютерной сети, что внушало надежду. Ведь не все переметнулись на службу к Эверилу Кану! Должны были остаться люди, сохранившие верность Императрице и Экстренному Комитету!

Конечно, могло быть и другое объяснение, которое звучало более правдоподобно: все это было еще одной провокацией. Теллор не представлял, зачем это могло бы понадобиться Кану или Янгу, но не исключал такую возможность.

Как бы там ни было, сейчас он все равно не мог ничего изменить. Будучи запертым в камере, недавно всемогущий префект дворцовой гвардии мог лишь надеяться на помощь от загадочного незнакомца и ждать, когда тот снова напомнит о себе.

* * *

Свет на востоке набирал силу, меняя оттенок с сиреневого на бело-голубой. Тельвенское светило поднималось над горизонтом, настолько яркое, что Теанаре прищурилась и отвела взгляд. Было непривычно видеть настоящее, не иллюзорное солнце у себя над головой. Будучи разведчицей, Теа облетела немало звездных систем и часто спускалась на планеты, но обычно это были безжизненные миры, где можно выйти из корабля только в гермокостюме. Галактика не так уж богата планетами терра-класса, где человек может чувствовать себя как дома, а для Странников домом давно стал открытый космос. Они рождались и росли под светом искусственного солнца, вдыхали искусственный воздух, и искусственная сила тяжести помогала развиваться их костям и мышцам. Жизнь на поверхности планеты казалась Теанаре чем-то странным и необычным и даже внушала страх.