Народу было много, и Серко постарался занять место поближе, чтобы не только слышать, но и видеть то, что происходит на балконе. Давка стояла сильная. Кто-то в толпе раздухарился и сыпал анекдотами направо и налево. Слышался немного нервный смех благодарных слушателей, а, где-то, неподалёку, возникла перепалка, быстро переросшая в потасовку. Толпа заволновалась, кто-то постарался отойти подальше, чтобы не попасть под раздачу, а, кто-то, наоборот, стремился подобраться поближе, чтобы полюбоваться зрелищем. Как обычно бывает, ещё в нескольких местах схватились за грудки, и, только, появление господарыни на балконе остудило страсти. Толпа почти одновременно выдохнула и устремила свои взоры наверх.

– Мои соплеменники! – начала Ольга, окинув своим непередаваемым властным взглядом запруженную народом площадь. – Все вы знаете, что нас постигла беда. Там, за лесом, стоит огромная орда кочевников. И они пришли по наши души.

– Знаем! – выкрикнул кто-то из толпы. – Вы, господарыня, скажите, что надумали? Как нам от них, проклятых, защититься?

– Для переговоров с ними я отправила двух своих верных помощников: болярина Кузьму и болярина Антона. Они добрались до лагеря кочевников и встретились с их ханом Токтаром. Переговоры были очень тяжёлыми. Наших послов чуть не казнили там, но они смогли, всё-таки, выторговать для нас немного времени и уйти оттуда живыми.

– О чём договорились-то? – опять не унимался тот же голос.

– Хан Токтар согласился не разорять наш город при одном условии.

– Какое условие? – загудела толпа уже со всех сторон. – Девок им надо, или патронов?

– Нет. Им ни девки наши, ни патроны ни к чему. Они хотят, чтобы мы пустили их в город, склонились перед ними и приняли их веру.

– Ага! – выкрикнул кто-то. – Мы их впустим, а они изнутри город вырежут. А, что, удобно! И штурмовать не надо.

– Если штурмом возьмут, тогда, точно вырежут! – не согласились с ним в толпе. – А так – ещё есть надежда.

– Какая надежда? Кочевникам верить нельзя!

– Много ты против гранатомётов навоюешь?

– Да где ты у них гранатомёты видел?

– Разведчики говорят.

– Тихо! – зазвенел над площадью голос господарыни, и моментально воцарилась полная тишина. – Они заверили нас в том, что, если мы примем их веру, то станем единоверцами. А единоверцев они не трогают.

– И, что это за вера такая? – дребезжащий старческий голос был тих, но вопрос услышали все.

– Вера в единого бога Эрлика.

Митинговали на площади часа два. Кто-то кричал о том, что кочевникам никакой веры нет, кто-то доказывал, что последний бог сгорел в пламени последней войны, а кто-то ратовал за то, чтобы принять, наконец, новую религию и дело с концом. Серко смотрел по сторонам и удивлялся. Казалось, что толпа уже забыла, зачем собралась тут, а спорила только из азарта. Даже господарыне наскучило. Однако, понимая, что страсти должны выкипеть и испариться, никого не торопила. Ей вынесли на балкон соломенное кресло, столик, и она уселась пить чай. Наконец, к ней выбежал посыльный, она отставила в сторону чашку и грациозно поднялась.

– Внимание! – опять зазвучал над площадью её голос, и опять воцарилась звенящая тишина. – Кочевники под стенами города!

Если бы сейчас над ними разорвалась бомба, эффект был бы меньше. Пока враг был где-то там, за лесом, положение не казалось таким страшным, и можно было поспорить и посомневаться. Но, когда они прямо тут, рядом, под стенами, это уже другое дело. Это уже страшно.

– Так, что мне им сказать? – опять прозвенел голос господарыни в полной тишине. – Мы принимаем их веру?

– Принимаем, чего уж там? – ответил кто-то из толпы.

Остальные промолчали, и это был не протест. Это было то самое молчаливое согласие, робкое, стыдливое, когда остаётся маленькая надежда на то, что это не я, это он согласился. А я промолчал. Серко буквально спиной почувствовал это, и ему стало ужасно мерзко. Он развернулся и, проталкиваясь через плотную человеческую стену, кое-как выбрался из толпы. На стене показалось спокойнее, и охотник опять поднялся туда, где совсем недавно стоял на посту. Там, перегнувшись через парапет, он посмотрел вниз и отшатнулся. Кочевников, действительно, было много. Когда он увидел их в долине, ему показалось, что орда поменьше будет.

Весело гикая, они устраивали джигитовку на своих косматых лошадях, носились наперегонки, или устраивали шуточные потасовки. Один из них, увидев наверху Серко, вскинул автомат, прицелился и изобразил выстрел. Видя, как охотник отшатнулся, он засмеялся и принялся показывать наверх второму, сидевшему рядом. Чтобы не раздражать их, Серко сел на бетон крыши, опершись спиной о парапет, и уставился на небо. Ничего хорошего от предстоящего он не ожидал. На душе было мутно и гадостно, словно только что живьём проглотил жабу.