Ещё более наглядно процессы упадка современного масонства демонстрируют следующие графики:

График динамики масонского членства в США с 1924 по 2005 гг. [144]

Аналогичные процессы наблюдаются и за пределами США.

Та же «Гардиан» отмечает, что в современном мире насчитывается около 6 миллионов масонов, и около 200 тыс. из них – в Англии и Уэльсе. Причем за последние 20 лет число членов масонских лож в Англии и Уэльсе сократилось примерно на 150 тыс. И при этом, несмотря на усилия по набору молодых людей, особенно студентов, возраст масонов относится к категории в основном среднего или пожилого, и только 2 % масонов в Англии и Уэльсе моложе 30-ти лет, а более 10 % – старше 80-ти [145] .

Итак, братства, ордена рабочих, первые профсоюзы XIX – начала XX вв. заимствовали многие элементы идеологии, ритуалы, обряды, символы, традиции, организационные принципы как из практик, отживавших свой век и уходящих в историю ремесленных гильдий, но и, в не меньшей мере, из набиравших силу и влияние масонских лож, которые, в свою очередь, многое позаимствовали из тех же ремесленных гильдий. И масонство, и профсоюзы оказались таким образом тесно связанными друг с другом, и это имело место как в Европе, так и особенно в Америке.

Важную роль в возникновении профсоюзов (и других организаций «скромных слоев общества») играли парамасонские организации, в частности, «Чудаки». Было немало примеров, когда именно масоны выступали организаторами первых профсоюзов. Все эти профсоюзы имели общие родственные черты – секретный характер своей деятельности, соблюдение масонских ритуалов и атрибутики. В условиях преследований со стороны капиталистов это было довольно эффективное средство для того, чтобы сохранить свое членство, но отнюдь не всегда оно способствовало его увеличению.

Кроме того, следует отметить еще одну важную деталь, на которую обратил внимание Э. Хобсбаум в своем исследовании «Примитивные повстанцы» – масонские общества обеспечивали связь между двумя группами «примитивных повстанцев»: тайными революционными обществами и орденами, с одной стороны, и, с другой – профсоюзами и дружественными обществами, особенно теми, которые произошли от квалифицированных независимых ремесленников [146] .

Заметное влияние на развитие профдвижения в США – стране, где масонство оказалось в особом положении – оказали созданные при участии и под влиянием масонов железнодорожные профсоюзные братства (в особенности, Братство железнодорожных машинистов), послужившие затем примером и образцом при появлении других подобных профсоюзов в этом важном сегменте экономики страны.

Особо знаменательным в истории взаимоотношений профсоюзов и масонства стал поучительный опыт возникновения, становления, развития, расцвета и упадка Ордена рыцарей труда.

То, что профлидеры оказывались приглашенными в состав членов масонских организаций, не было со стороны масонства проявлением каких-то особых, специфических целей, кроме одной – это делалось главным образом для повышения общего уровня влияния масонства в социуме.

Таким образом, генетическая связь между ремесленными гильдиями, масонским сообществом и профсоюзами была вполне закономерным результатом особенностей исторического развития этих типов общественных движений. В каждой стране она отличалась своеобразием при том, что имелись и вполне осязаемые общие черты.

В сентябре 1917 г. Президент США Вудро Вильсон в условиях приближающегося окончания Первой мировой войны создал группу «Исследование» («The Inquiry») для подготовки материалов к Версальской мирной конференции (1919 г.). Группа, которой руководил советник президента (он же – «серый кардинал» в администрации В. Вильсона) Эдвард Хаус, состояла из около 150 ученых. Версальская конференция показала, что американцы были довольно слабо подготовлены к участию и принятию решений в международных делах. Это подвигло группу дипломатов, финансистов, генералов и юристов в 1921 г. учредить Совет по международным отношениям (СМО; Council on Foreign Relations), который, объединяя экспертов по государственному управлению, финансам, промышленности, образованию и науке, мог бы проводить исследования, давать рекомендации по различным вопросам международной политики. В первоначальном составе СМО насчитывалось 108 человек [147] .

Так появился действующий и поныне мозговой центр внешней политики США.

С сентября 1922 г. СМО начал издавать журнал «Foreign Affairs», который стал основным форумом для обсуждения американской внешней политики и глобальных проблем, охватывающий широкий диапазон вопросов, не только в сфере политики, но и истории, экономики, социологии.

До 1990-х гг. СМО представлял собой довольно закрытую организацию, что давало повод конспирологам для его обвинений в заговоре против мировой цивилизации. «С самого начала деятельность СМО была негласной и конфиденциальной» [148] , – пишет П. Гроус. «Совет никогда не принимает участие в вопросах, предназначенных для широкой публики», – заявил в свое время один из чиновников СМО в ранний период деятельности Совета [149] . Впрочем, еще и в середине 1990-х, когда Питер Гроус заканчивал свою книгу, он отмечал, что «обсуждения в Доме Гарольда Пратта (где размещается штаб-квартира СМО в Нью Йорке – Л. Ч.) остаются конфиденциальными» и «большинство заседаний Совета продолжается в традиции конфиденциальных обменов мнениями» [150] . Имеются в виду обсуждения в узком кругу по важнейшим вопросам, по которым должны быть приняты судьбоносные решения.

США в мировых делах до середины 1930 —х гг. придерживались политики самоизоляции, и профсоюзы также отнюдь не проявляли стремления участвовать в международной политике. В то же время и американские политики, и профсоюзные лидеры с интересом наблюдали из-за океана, как ловко и эффективно большевики используют общественно-политические движения, которые благодаря их усилиям приобрели всемирный характер, для продвижения своих целей в мировой политике. Коммунистический интернационал (Коминтерн), Красный интернационал профсоюзов (Профинтерн), Международная рабочая помощь (Межрабпом), Коммунистический интернационал молодежи (КИМ), Международная организация помощи борцам революции (МОПР) и даже Красный Спортинтерн стали фактически подразделениями внешнеполитического ведомства, инструментами внешней политики советского руководства. До некоторого времени дело со стороны американской элиты ограничивалось только наблюдениями.